неодобрительно о том, что Трибуц не сумел обеспечить штаб флота надежным бомбоубежищем перед началом войны (Смирнов. Указ. соч. С. 64).
158
Боже храни все (лат.).
159
Положение в Москве было столь критическим, что Сталин объявил Москву на осадном положении, то есть ввел военное положение. Решение было принято в 10–11 часов вечера 19 октября на заседании в кабинете Сталина в Кремле, где присутствовало большинство членов Государственного совета обороны и A.C. Щербаков, руководитель партийной организации Москвы. Сталин также вызвал коменданта Москвы генерал-лейтенанта Павла Артемьева и его комиссара К.Ф. Телегина. Уже несколько дней в Москве был беспорядок из-за неорганизованного отступления разбитых частей, из-за беженцев. Сталин велел Артемьеву доложить обстановку, и Артемьев сообщил, что положение еще весьма тревожное, он принял меры, но явно недостаточные, и предложил ввести осадное положение. Сталин приказал Маленкову составить указ, а затем, раздраженный медлительностью Маленкова и его многословием, резко прервал, вырвал у него из рук бумагу и продиктовал Щербакову новое объявление, которое вскоре было развешено на стенах в Москве и передавалось по радио (Телегин К.Ф // Вопросы истории КПСС. 1965. № 9. С. 104). 16 октября Верховное главнокомандование разделили на две группы: 1-ю, оперативную, во главе с генералом А.М. Василевским и 2-ю во главе с маршалом Б.М. Шапошниковым. 2-ю группу перевели из Москвы, местонахождение ее было неизвестно, оттуда она могла продолжать руководить войсками, даже если бы Москву захватили или окружили немцы. Наркоматы обороны и военно-морского флота перевели в Куйбышев. Генерал С.М. Штеменко руководил погрузкой специального штабного поезда утром 17 октября. Поезд ушел из Москвы в 7 часов вечера и прибыл к месту назначения на следующее утро. Ночью 18 октября Штеменко вернулся в Москву на машине. По вечерам Верховное главнокомандование работало в метро на станции «Белорусская» из-за постоянных и жестоких налетов немецкой авиации. Широко распространился слух, что в это время Сталин поспешно уехал из Москвы, но воспоминания этого не подтверждают. Группа Шапошникова вернулась в Москву в конце декабря, но центр связи некоторое время сохранялся в месте ее пребывания в чрезвычайных условиях (Штеменко С.М. Указ. соч. С. 40–45; Василевский А.М. Битва за Москву. 2-е изд. М., 1968. С. 20). В своем знаменитом «Секретном докладе» Хрущев заявил, что Сталин созвал в Москве пленум ЦК партии в октябре 1941 года, члены ЦК прибыли в Москву, ждали несколько дней, но заседание так и не состоялось. Но Хрущев никогда не утверждал, что это заседание и его отсрочка или отмена имели отношение к тем дням в октябре, которые были для Московского фронта критическими.
160
В действительности, как утверждал позднее Павлов, немцы не подбрасывали фальшивых карточек (из личной беседы, 30 апреля 1968).
161
Глазунов теперь известный советский художник модернистского направления.
162
Возьмем для сравнения следующие данные. Осенью во время артиллерийского обстрела убит 681 человек, ранено 2269. Во время бомбежек: в сентябре убито 566 человек, ранено 3853; в октябре убито 304, ранено 1843; в ноябре убито 522, ранено 2505 человек. Общее число убитых и раненых за 3 месяца бомбежек и обстрелов составило 12 533 человека.
163
В декабре 1943 года, впервые с начала блокады, число рождений превысило число смертей (На защите… С. 584).
164
Некоторые ленинградские источники, в том числе пользующийся авторитетом «На защите…», указывают, что в Ленинград было доставлено 45 тысяч тонн продовольствия. Как поясняет Д. Павлов, эта цифра включает все поставки с 1 сентября до 7 декабря. Она также включает грузы, переправленные из Шлиссельбурга после того, как немцы 29 августа захватили Ивановское на Неве. В Ленинград, кроме продовольствия, было также отправлено 6600 тонн бензина, 5 008 000 снарядов и мин, 114 тысяч ручных гранат и 3 млн патронов (На защите… С. 207; Павлов. Указ. соч. 3-е изд. С. 124). С 10 октября до 25 декабря в Ленинград самолетами было доставлено 6186 тонн грузов первостепенной важности, а также 73,3 тонны почтовых отправлений. Самолеты вывезли 50 099 человек, 47,2 тонны почты и 1016,7 тонны грузов (Ленинград в Великой Отечественной войне. С. 225).
165
В последние 6 месяцев 1941 года Ленинград произвел 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов, 2405 полевых орудий, 648 противотанковых орудий, 10 тысяч пулеметов, 3 млн снарядов, свыше 80 тысяч бомб и ракет (Ленинград в Великой Отечественной войне. С. 186). Производственные нормы на октябрь (невыполненные) составили: 1 425 000 снарядов, 800 тысяч мин (Карасев. Указ. соч. С. 158). Карасев утверждает, что свыше 1000 орудий были отправлены из Ленинграда самолетами, чтобы их использовать в наступлении под Москвой в декабре 1941 года (Там же. С. 133). С 31 октября до 31 декабря 11 614 рабочих Кировского завода, 6000 рабочих Ижорского завода и 8590 раненых командиров и рядовых были вывезены воздушным путем из Ленинграда (Там же). Еще в июне 3 тяжелые батареи ВМФ, в том числе одна из Кронштадта, были переброшены на фронт в район Вязьмы (Кузнецов // Октябрь. 1968. № 8. С. 176).
166
С 13 сентября по 31 декабря было отправлено в Ленинград воздушным путем 6000 тонн первоочередных грузов, в том числе 4325 тонн продуктов и 1660 тонн вооружения и боеприпасов (На защите… С. 256). С 21 октября по 31 декабря самолетами доставили 3357 тонн высококалорийных продуктов. Для воздушных перевозок выделили 64 самолета, но из них лишь 20–22 были пригодны для полетов. Они ежедневно доставляли 40–50 тонн (Карасев. Указ. соч. С. 132, 133).
167
Кулик служил в Испании, его там звали «генерал нет-нет», потому что он знал только одно испанское слово – «нет» и по каждому случаю его употреблял, кстати или некстати. По возвращении в Москву он получил повышение и в начале войны имел звание, равное маршальскому. На Центральном фронте он попал в окружение, но сумел выбраться, а затем в качестве представителя Ставки был направлен на юг. За крупные ошибки в руководстве он был понижен в звании, но, по мнению адмирала Кузнецова, это мало на него подействовало (Накануне. С. 244). Воронов утверждает, что Кулика понизили до генерал-майора за «неудачу при выполнении ответственного задания Главного командования в первые дни войны» (Воронов. Указ. соч. С. 354).
