Мне смехотворно мало платят за мои трудовые подвиги. Когда заключался мой последний контракт, никто из нас не предполагал, что я окажусь настолько эффективна.
Пусть это послужит вам уроком: нельзя продаваться задешево.
УЧИТЕЛЬНИЦА, забеременевшая от тринадцатилетнего школьника, заявляет: «Мы с ним родственные души».
ПРАВИТЕЛЬСТВО выделяет миллионы либеральному профессору из Беркли на изучение обезьян, которые смотрят телевизор.
УРАГАН «КЭНДИ»: вооруженные банды препятствуют спасательным службам.
– Всем привет! Я Хайди Хэлленбах, и вы смотрите «Точный выстрел». А ну-ка поглядим, что сегодня пришло по почте.
Эта рубрика – одна из моих любимых. Иногда я зачитываю в эфире обещания прикончить меня, иногда – нежные сюси-пуси. В последнее время угрозы оглашаю чаще – надо же показать моим верным зрителям, как геройски я противостою толпе. Секрет в том, что ни с кем из «корреспондентов» я не контактирую. Это работа Джамала – бросаться в ревущее море негодования и выныривать с драгоценными перлами ненависти. Мы публикуем только самые ядовитые, самые бессвязные, самые оскорбительные, самые яростные посулы – и сегодня Джамал превзошел самого себя.
– О, как интересно! Подай-ка это на все мониторы.
Пока картинка заполняет стену за моей спиной, я изображаю ранимую улыбку.
– Ну, что скажете? – Я тяну паузу. – Разве не мило?
Фотошоп: мое лицо на трупе. Десять футов в высоту, тридцать в ширину, через весь фон студии – голая мертвая женщина, лежащая посреди улицы. Соски и пах заблюрены – Дэнни заботится о том, чтобы на нас не наехала ФКС[132]. Конечно же, мы стоим горой за семейные ценности, однако новость слишком хороша, чтобы не поделиться ею с общественностью. Я хочу, чтобы люди увидели покойницу во всем ее великолепии.
Особенно ее кишки, разбросанные по улице, и собак, пожирающих их.
Мысленно завязываю узелок на память: надо поблагодарить Джамала. Пожалуй, куплю пареньку шестибутылочную упаковку «Пико», его любимого бруклинского пейл-эля. Дала бы ему денег, но лучше не провоцировать стажеров на раздумья о том, что их бессовестно эксплуатируют.
Оставляю моего мертвого псевдодвойника и запускаю панель с тщательно отобранными экспертами, представляющими различные цивилизационные ценности и социальные идентичности. Сегодняшняя тема – утрата гражданского диалога, ведь здесь, в «Точном выстреле», все мы за гражданский диалог.
Разумеется, Фиона Салазар заглотнула наживку и заявила, что именно я – причина столь катастрофической деградации национальной дискуссии.
– Если бы вы не делали того, что делаете, мы бы по-прежнему могли слышать друг друга!
Я оглядываюсь на картинку позади себя:
– Хотите сказать, что я, честно излагая собственную точку зрения, не даю вам соблюдать вежливость?
– Вы совсем другими вещами занимаетесь и прекрасно это знаете.
– Просто в голове не укладывается, что люди, утверждающие, будто их волнуют социальные проблемы, непременно опускаются до подобных приемчиков, – говорит Джек Эрлан.
– Ой да ладно вам! Мы оба знаем, что она провоцирует вот такое.
– По-вашему, я это заслужила? – киваю на труп.
Фиона осекается:
– Н-нет… Конечно же нет.
Само собой, мои зрители ей не верят. Да эта стерва и сама не верит в то, что говорит. Абсолютно убеждена, что я заслуживаю расправы.
Я оставляю картинку – пусть преданные зрители наглядятся на свою мученицу. Пусть поварятся в собственной ярости, отвращении, похоти, праведном гневе. Пусть внушат себе, что их в грош не ставят и даже презирают. А самое главное, пусть поверят, что их хотят принести в жертву.
Элис Нгуен не упускает возможности напомнить, что женщины постоянно подвергаются нападениям, и осведомиться, почему так называемые активисты на улицах не осуждают это, раз уж они трепетно заботятся о женщинах.
Джек Эрлан с квадратной челюстью кивает:
– Раньше эта страна не была столь толерантна к подобного рода зверствам.
Мне бы хотелось продолжить, но уже почти исчерпан объем внимания аудитории. Впрочем, своей цели мы добились: картинка взорвала Интернет и наши потогонные медиафабрики подхватили эстафету. Они будут продвигать тезис, что мои ненавистники – звери, обожающие смотреть, как псы терзают женщин. Они придумают самые громкие заголовки, найдут самые адреналиновые существительные и самые дофаминовые глаголы. Они предоставят нашим верным зрителям сделать все остальное, перекидывая информацию с телефона на телефон, с приложения на приложение и подстегивая себя упоительно яростными мемами, подбрасываемыми нами.
Зверье за дверью. Зверье вокруг. Зверье повсюду.
Свирепое зверье.
Это и к собакам относится.
Улыбаюсь в камеру. Позади меня лежит мой окровавленный труп.
– Наш следующий репортаж – с похода Ополчения свободы на Вашингтон. Следите за новостями!
Рекламный ролик. «Сенсотон», зубная паста для чувствительных зубов.
ИММИГРАНТКА швырнула в официантку блюдом, которое «апроприирует» ее страну.
УРАГАН «ДЖАННА» обрушился на Джорджию.
В «БУРГЕР-КИНГЕ» сотрудница полиции получила ножевой удар в горло.
– Вы с Джамалом правы насчет толпы, – говорит Соня на утренней сценарной планерке. – Нью-йоркская полиция отряжает на борьбу с беспорядками большие силы. Власти чувствуют, что назревает взрыв, и спешат разогнать смутьянов.
– Как там наши камеры?
– У каждого копа в экипировке. Плюс миниатюрные у пяти наших групп под прикрытием, для негласной съемки. Похоже, внизу царит беспредел, а ведь полиция еще даже не начала освобождать улицы.
– Что у нас с походом Ополченцев?
– Много контрпротестующих. Кроме того, Лэнгстон, конгрессмен от Коннектикута, выступил с официальным заявлением, что открытое ношение оружия в Капитолии будет расцениваться как мятеж. Сказал, что шел на выборы с обещанием изъять и переплавить все стволы и что он своего добьется.
– Какой он расы?
Соня делает разочарованную мину:
– Белый.
– Ну что ж, все равно надо пригласить его на шоу. Он же псих.
Соня колеблется, у нее явно что-то другое на уме. Дэнни Лэнган, начальник отдела программирования, присутствует на совещании, и Соня смотрит на него.
– Что не так? – спрашиваю. – Не томи.
– Тебе не понравится. – Дэнни указывает на моего телохранителя.
Рохо Ортис, здоровяк. Увешан оружием, как рождественская елка игрушками: «глок» в плечевой кобуре, дубинка с утолщенным концом в рукаве, светошумовые гранаты, прицепленные к изнанке пиджака.
Я наняла Рохо, когда в студию стали приходить письма с белым порошком и некто, называвший себя братом Енохом, попытался проникнуть в мою квартиру с помощью нейлоновой веревки и охотничьего ножа. Рохо привел с собой мускулистых соотечественников, Нолана Тэма и Аджи Брежнева, и они сменяют друг друга, охраняя меня круглосуточно. На публичные мероприятия я зову всех троих.
У Рохо серьезное лицо.
– Здешняя охрана сообщила, что толпа пыталась проникнуть в здание.
Не могу удержаться от смешка:
– Ну уж этому не бывать! Новые двери – как в банковском хранилище.
Дэнни выглядит обеспокоенным.
– И все же, наверное, следует перевести тебя в безопасную
