сети, несколько лет назад, когда сотрудники стали ежедневно подвергаться нападкам. Теперь мы чередуемся. Малая группа входит через укрепленные фасадные двери на виду у пикетчиков, но большинство идут по частному тоннелю, который тянется через три квартала, под улицами и линиями метро Манхэттена, а оказавшись в недрах «Мэйдон-медиа», они поднимаются по лестничным маршам, точно выбравшиеся из канализации крысы, и наконец, набившись в наши скоростные лифты, взмывают в облачную студию, откуда мы рулим эфиром и ежедневно мечем репортажи, точно молнии, на американские экраны.
Я обращаюсь к Джамалу Мерсье, моему стажеру:
– Эй, Джамал! Ты сегодня с улицы входил?
Джамал спешит ко мне, держа перед глазами планшет. Он симпатичный чернокожий парень с вечно озадаченным выражением лица, в основном потому, что это я его озадачиваю. К нам он пришел из Северо-Западного университета, получив степень магистра журналистики, и теперь работает бесплатно на испытательном сроке.
– Толпу видел? – спрашиваю я. – Она сегодня больше?
Он выглядывает в окно:
– Больше и агрессивнее. Совсем ополоумели. Понадобилась вся охрана здания, чтобы обеспечить мне проход.
Внизу кишит народ: протесты, контрпротесты. Дальше на улицах уже формируются шеренги полицейских – толпу будут оттеснять от здания.
С такой высоты люди похожи на насекомых; как будто кто-то пинком развалил муравьиный холмик. В детстве, которое прошло в жаркой и сухой Аризоне, я перемешивала землю из разных муравейников, чтобы их обитатели воевали между собой. Меня всегда изумляло, как просто это делается. Достаточно соединить их, чтобы они ринулись в бой. Хозяева холмиков, прежде мирно стоявших бок о бок, внезапно с азартом кидаются грызть друг дружку.
Вот рецепт муравьиной войны:
1) одна девочка;
2) одна короткая палка;
3) два стоящих рядом муравейника;
4) тщательно перемешать.
Результат абсолютно предсказуем, как предсказуемо химическое взаимодействие дрожжей, воды и муки. До смешного простой рецепт: соединил – и вот оно пузырится, и вот оно поднимается…
Слышу голос Джиа:
– Хайди, тридцать секунд!
Остальным работникам шоу протестуны интересны только одним – влиянием на наши рейтинги. А вот я не могу не наслаждаться зрелищем мурашей, повылазивших из своих норок, чтобы яростно размахивать усиками.
– Мисс Хэлленбах? – обеспокоенно окликает Джамал. – Вы в порядке?
– А ведь и правда что-то изменилось, тебе не кажется?
– Не знаю. – Он кивает на камеры. – Пора начинать, Джиа уже нервничает.
Я покорно возвращаюсь в эфирную студию, но меня не оставляет ощущение, что сегодняшний день не похож на предыдущие. Он живее, наэлектризованнее.
– Готова? – спрашивает Джиа из-за камеры, как только я устраиваюсь за столом.
– О да. – Не могу сдержать улыбку. – Чует мое сердце, это день больших событий.
ДЕНВЕР требует запрета на скрытое ношение оружия после вторжения вооруженных протестующих в следственный изолятор!
КРИПТОВАЛЮТА «Гамми-лишьюс» от «Харибо», поддерживаемая Сельскохозяйственным банком Гуйчжоу, выросла на 1000 % в первый день торгов!
ДЕПУТАТ Джо-Энн Синглтон выдвигает законопроект об оснащении всех правоохранительных служб «умными» винтовками нового поколения. Наши мужчины и женщины в синих мундирах достойны самого лучшего!
Я снова в эфире. Софиты, камеры, красно-бело-синий фон с черным перекрестьем оптического прицела – логотипом «Точного выстрела».
* * *
– Это «Точный выстрел» с Хайди Хэлленбах.
Улыбаюсь в камеру и начинаю спокойно уверять наших зрителей, что все обстоит не так уж благополучно.
Возможно, они в Айове смотрят телевизор, развалившись в креслах компании «La-Z-Boy». Возможно, наблюдают за происходящим на биржевых мониторах Уолл-стрит. Возможно, стоят на платформах метро, уткнувшись в телефоны. Возможно, слушают радио, томясь в пробках на разросшейся дорожной сети.
Где бы ни находились эти люди, они уделяют мне внимание. Вот сейчас многие проходят мимо экрана со сногсшибательной Хайди в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди, в далласском Форт-Уэрте, в чикагском О’Хара.
Нет-нет, я не хвастаюсь, применяя к себе эпитет «сногсшибательная». В прежние времена у болотных кочек вроде Лимбо[130] был шанс выжить на радио, а у пластилиновых обезьянок наподобие Хэннити[131] с «Фокс ньюс» – найти свою нишу. Но двойные стандарты все еще в цене, и я бы нипочем не поднялась так высоко без темных чарующих глаз, без пышных отбеленных волос, без скул, смягченных макияжем, без губ, которые мне сделали полными и ярко-алыми, и, конечно же, без такого важного нюанса, как декольте, о котором никто не говорит, но в который всяк норовит уставиться. Я – полный набор тщательно подобранных и отшлифованных качеств, провоцирующих каскады химических реакций, что заставляют моих млекопитающих зрителей вожделеть и пялиться, любить и ненавидеть…
Знаете игру «Женись, или трахни, или убей»?
Так вот, я – это все три глагола. Для всех.
– В Атланте национальная гвардия и полиция снова столкнулись с мародерами. Акция, которая рекламировалось как мирный, – я подчеркиваю это слово, – марш протеста, обернулась более чем месячной, – еще одна эмфаза, – войной между силами правопорядка и бандами погромщиков.
Синхрон. Мэр заявляет, что людям следует вернуться в свои дома. У него широко раскрытые глаза, отчего он выглядит малость чокнутым, и пристрастие к панамам, что не идет на пользу имиджу.
– Малые группы агрессивно настроенных людей провоцируют конфликты. Разумеется, никто не лишает граждан свободы собраний, но законные собрания и хулиганство несовместимы!
А вот и то, чего мы так ждали:
– Ситуация ни в коей мере не соответствует шумихе, раздутой новостными медиа.
Мы показываем снятые минувшей ночью кадры с убегающими от слезоточивого газа людьми и повторяем комментарий мэра: «Ситуация ни в коей мере не соответствует шумихе, раздутой новостными медиа».
Короткий видеоряд бунтов, случившихся в течение месяца: слезогонка, дубинки, кровь на улицах, бегущие люди, разбитые витрины, горящие автомобили, наступающие войска. Взбунтовался один квартал или весь город? Кто может сказать? Да и не все ли равно?
Суть в том, что мои зрители видят людей, очень далеких от них, от тех, кто участвует в беспорядках. Видят мэра, одетого совсем не по-мэрски и смахивающего на фрика. Конечно, это еще сильнее возмутит моих хейтеров, и они поднимут визг, что их позицию искажают. Что ж, тем больше просмотров.
Я ухмыляюсь зрителям:
– Если это раздутая шумиха, то представьте, что будет, когда ситуация станет по-настоящему серьезной.
В кадре джип «форд-вэнквишер», он кого угодно переедет. Это не совсем полноценный бронеавтомобиль, но моим зрителям, насмотревшимся на мировой пожар, сейчас хочется чего-нибудь этакого, способного проломить ряды их врагов. «Изделие для душевного спокойствия» – так говорит Дэнни Ланган, начальник отдела программирования.
Изделий для душевного спокойствия мы теперь рекламируем премного…
Я заглядываю в телефон: сколько стоит наш полуминутный коммерческий ролик? «Вэнквишер» готов приплатить – за утро значительно выросло количество кликов.
Видя растущие цифры, я не могу не испытывать смутного раздражения.
