хилому разуму не под силу провести черту между наследством и наследованием. Но речь не об этом. Оставив природе природное, следует озаботиться человеческим. Пусть природа кладет карты как ей хочется – никому не придет в голову считать это жульничеством. С неразумной какой спрос? Но пусть люди не вмешивают своих трюков. В любом деле несправедливость возникает там, где они прикладывают свои нечистые руки.
Можно ли увидеть эту аморальность невооруженным взглядом? Конечно. Если бы не наследование, зачем власть имущие копили бы столько богатств? Откуда у них появилась бы такая всепоглощающая алчность? Пошли бы они на бесконечные войны и преступления ради своих капиталов? А показная роскошь нуворишей? Разве она не вызвана стремлением "не отстать" от потомственных паразитов, рознично-оптовой знати или аристократии банковского процента? Нуждой лезть из кожи вон ради доступа в высокие круги? Получить их признание, завести связи и опять передать все это дальше? В конце концов важно не само богатство – важна разница в его уровнях. А не будь наследования – откуда взялась бы эта головокружительная разница?
Многие наивные считают, что это как раз хамоватые временщики оставляют за собой выжженное поле, а родовая знать напротив, благородно заботится о процветании подданных, которых ее потомкам еще стричь и стричь. Но временщики гребут и хапают тоже поэтому – чтобы стать знатью и оставить детям. В конечном итоге, любой хапательный мотив сводится к этому заезженному моральному оправданию: не ради себя стараюсь, все – им! Все – детям! Как всегда, самые низкие дела прикрывают самыми высокими словами.
Наследование – атавизм жадности, прикрытый и спрятанный на уровне семьи. Если за личную мораль отвечает совесть, то за семейную не отвечает никто. Традиции надо блюсти независимо ни от чего. Как можно не передать детям то, что было получено самим? Заработанное своим горбом – предмет гордости, полученное даром – бремя ответственности. Свое можно пожертвовать, чужое надо хранить. Скаредность становится семейной традицией, наследование берет в заложники, а имущество накладывает нравственный груз. Тут уж не до этики.
Аморальность, проявляющаяся на виду, а верхушка – самая видимая часть общества, калечит все общество, поскольку мораль – его единственная основа. Потеря этического ориентира, вызванная возможностью передавать из поколения в поколение награбленное, лежит в корне многих моральных бед. А может – вообще всех. Тут и страсть к деньгам, как к абсолютному благу, и враждебность, и беззаконие, и бог знает что еще. Давно изучены и заучены все корреляции между степенью расслоения и уровнями социальных пороков – преступностью, самоубийствами, детской и взрослой смертностью, болезнями, наркоманией, неграмотностью и т.д. И что? Ничего, воз и ныне там.
Мне представляется, что без наследования, люди куда легче бы осознали простую мысль, что деньги не самоцель, что цель на самом деле – благо, которое каждый приносит всем. Накопительство – моральная болезнь. Оно вытесняет благо прибылью, других своими, а общество – наследниками. Рынок превращается в поле экономической войны, где хороши любые средства, потому что они дают возможность дальнейших бесконечных побед. Сотрудничество превращается в борьбу, а деньги – в запасы оружия и средство порабощения, а не благодарность за проданные блага. Пока существует наследование, коррупция публичной сферы неизбежна и неизлечима.
– Планирование
Но может быть в наследовании есть какая-то польза, помимо взращивания рафинированных элитариев? Может она позволяет видеть и планировать дальше? Делать серьезные капитальные инвестиции, невозможные иначе? Браться за решение глобальных проблем, недоступных мелким экономическим агентам?
Наоборот – принадлежащий одному собственнику капитал не способен эффективно функционировать. Управление им, принятие решений об инвестициях, равно как и проедание – дело профессионалов. Вообще, логика любого бизнеса приличного размера не вяжется с семейными делами. Горизонт планирования задается не прозорливостью хозяина, а размером оборота и спецификой отрасли, и этот горизонт по-всякому дальше горизонта семьи и наследников. В конце концов бизнес – это серьезная структура, а жизнь – хрупкая вещь. Только бизнес, независимый от прихоти фортуны в лице безвременной кончины или безалаберного отпрыска, может планироваться так, как требуется ему и обществу.
Наследование не только не помогает планировать дальше – оно мешает планировать дальше. Вспомним теорию игр. Только игрок заинтересованный в своей репутации и долгосрочном сотрудничестве, не будет обманывать. Но что помешает это сделать человеку, уходящему из жизни? Особенно если он знает, что уворованное успешно передаст детям? А вот если он вспомнит, что передать не получится, раз? И два, что его репутация отразится на репутации его детей, если они примут наследство, когда никто больше этим не страдает? Наследование разрушает долгосрочное планирование. Оно позволяет закончить игру, сохранив выигрыш и тем путает все долгосрочные планы партнеров.
Бизнес требует специализации. И интересы, и способности людей различаются – как владельцы крупного бизнеса могут полагаться тут на наследников? Человек например предпочел бы сохранить дело жизни, передав его кому-то увлеченному и бескорыстному, а не развращенным и бездарным детям, которые скорее всего разрушат созданное им в силу алчности и глупости, но не может сделать этого изза традиций и общественного мнения? Какое тут может быть планирование? Бизнес требует и определенной среды – не только этики, но и права, институтов и прочих культурных механизмов. Надо ли говорить, что все это – включая кадры – обеспечивает общество, а не отпрыски? Общество, а значит и отсутствие наследования, гарантирует бизнесу максимальные перспективы и возможность планирования.
Но возможно ли планирование и сами инвестиции без капитала? Как убеждает нас теоретическая обслуга богатых накопителей, если раздать бедным принадлежащее их хозяевам, весь капитал будет немедленно проеден, средства производства распроданы и наступит всеобщая разруха. Прилежные наследники, оказываются, стараются сберечь наследство, приумножить его и вложить в дело исключительно ради нашей общей пользы. Обслуге невдомек, что деньги никуда не деваются. Будучи розданы бедным, они увеличат спрос, который подтолкнет экономику в правильном направлении – туда, где производится то, что реально нужно. А если часть спроса окажется неудовлетворена, избыточным деньгам просто некуда будет деться, кроме как слиться в капиталы и пойти в производство. Только уже не в руки одного скопидома, а в общий котел. Практика народного капитализма показала возможность формирования крупных инвестиционных ресурсов из множества мелких. Слава богу банки уже научились собирать деньги вкладчиков не только для того, чтобы навсегда умыкнуть их. Капитал в одних руках – это извращение и экономическое оружие. В общих – здоровое средство прогресса.
4 Спасение души и свободы
– Кульминация этики
Несмотря
