В те долгие минуты я сидела на полу, сжимала пульт и смотрела на босые ноги. Невольно сравнивала два мира и твердо осознавала — у Фадрагоса гораздо меньше недостатков, чем я когда-то ему приписывала. Как я могла не понимать всеобщего желания фадрагосцев отдавать обществу больше, чем оставлять себе? В их идеологии имелся лишь один недостаток — изгои. И если избавиться от него, общество этого мира вернется к гармонии, в которой жила до войны. Не об этой ли гармонии в своем письме говорил рассат из Энраилл?
После обеда такие мысли привели меня к осознанию потерь. Встреча с семьей потеряла восторженную радость и приобрела оттенки горечи. Ближе к вечеру я отыскала в своей сумке смартфон, разобралась в меню и увидела среди контактов номер такси. Там же отыскались паспорт, ключи, салфетки, косметичка, кошелек, тяжелая визитница и даже исписанный ежедневник. Пока ждала такси, пришлось повозиться с наличкой. Деньги вызывали легкое затруднение, но и его не хотелось показывать посторонним. Так и не дождавшись родителей, я уехала.
Когда-то я была организованным человеком, что при нынешнем положении облегчало жизнь. Пока ехала в свою квартиру, наткнулась в смартфоне на онлайн-органайзер, где было расписание на прошедшие недели и будущие месяцы с заметками, с перечислением имен и кучей ссылок на статьи и документы… Из него я узнала, что всего через три недели меня ждет собеседование, которое было отмечено как важное. Я смотрела на дату, а в нем видела лишь шанс. План созрел в голове, как само собой разумеющееся.
Быть может, раньше я бы тешила себя надеждами, что будет легко, но теперь многое изменилось. Осложнения в этом простом плане: дождаться нужной грозы и швырнуть кусок мяса в шаровую молнию, — появились с первыми днями моей новой-старой жизни.
Два дня мне приходилось пить какие-то успокоительные таблетки, найденные в аптечке собственной квартиры. Они не помогали избавиться от гнетущих воспоминаний, но позволяли держать себя в руках при маме, которая примчалась ко мне в тот же вечер, как я уехала от родителей. Она жила у меня эти два дня, пока не убедилась, что со мной все в порядке. И пока она была рядом, я не упускала шанса насладиться ее присутствием, смехом, заботой.
Всего несколько часов у меня ушло на то, чтобы изучить себя прошлую по перепискам в социальных сетях и фотографиям там же. И мне не нравилась та пустота и пренебрежение к окружению, которые я увидела.
Эта же переписка помогла мне в выстраивании общения с Женей. Он писал так часто, что иногда хотелось просто отключить телефон, но я не позволяла себе. Если у меня не получится вернуться в Фадрагос, придется привыкать к старой жизни. И в одном сомнений не возникало — рано или поздно я привыкну. Если человек хочет жить, он привыкает ко всему. А я в число суицидниц явно не входила.
Ночами было труднее всего, и моя ночь начиналась с закатом. Солнечный свет, напоминающий о пожаре, о войне, о Фадрагосе, учащал сердцебиение и разогревал гнев. Я злилась на Повелителей, переваривая в голове всю их историю, злилась на Кейела, сумевшего предать своего духа, злилась на себя… На закате сильнее всего чувствовалось собственное бессилие перед гневом и невозможность выплеснуть его на Земле. Нашлась лишь одна лазейка, как не позволить ему превратиться в неконтролируемую ярость — слезы. И я плакала… Вытаскивала на балкон стул, забиралась на него с ногами и, наблюдая за смертью Солнца, плакала.
И снова плакала, пока рождались первые звезды. Потом уставала — перебиралась в спальню и укладывалась на широкую кровать, позволяя сну мгновенно победить. Однако под утро подрывалась и высматривала в тенях неизвестной местности Кейела, пока не осознавала, что вокруг комната, а Кейел не обнимает меня не потому, что, почувствовав опасность, отошел проверить, а потому что его вовсе нет рядом. При удачном раскладе до рассвета мне еще удавалось подремать…
Вскоре с этой бессонницей и частыми кошмарами тоже нашелся метод борьбы — диван, подушки и свернутое в рулон покрывало. Я обкладывалась всем так, чтобы под утро возникало чувство, будто Кейел обнимает меня со спины, а рулон и вовсе клала поперек себя, будто это его рука. Метода хватило ненадолго…
И вот я снова злилась на самообман, на собственную жалость к себе, на нежелание борьбы с воспоминаниями. Это не могло продолжаться вечно. Возможно, с кем-то другим, но не со мной.
Я потянулась на диване, потерла сухие глаза и посмотрела на часы. Еще несколько часов до записи в бассейне. Физические нагрузки лучше всего помогали облегчить существование на Земле и ускорить ожидание необходимой даты.
Умывшись, я заварила себе чай и вернулась в комнату. Мышцы ныли от вчерашних занятий на турниках школьного стадиона, и я, усевшись в кресло и поерзав, с трудом отыскала пятой точкой что-то вроде удобства. На компьютерном столе высилась стопочка книг фэнтези о «попаданцах», которые я скупила в ближайшем книжном. Понятия не имею, что хотела в них найти, но закрывала каждую на середине, понимая, что эти истории не обо мне. Зато я вдохновилась смелостью героев и их широкими познаниями о родном мире. Например, сколько раз я жалела, что не училась на медика? А когда-то еще ужасалась, что в Фадрагосе не придумали нижнего белья…
Невольно провела рукой по плечу, наслаждаясь отсутствием ужасной бретельки от бюстгальтера. Это было ошибкой — надеть это бесполезное пыточное устройство. Хорошо, что в шкафу нашлось несколько спортивных, их-то я и предпочла.
В браузере была открыта куча вкладок с различными запросами, начиная с истории швейных фабрик, продолжая непростым устройством швейных машин и заканчивая простейшей выкройкой трусов. Еще думала узнать об оружии, но вспомнила беседу с эльфиорами Аклен’Ил и поняла, что фадрагосцы обойдутся тем, что у них есть. Пара вечеров у меня была спущена на все эти статьи, которые, как я думала, позволят мне принести в Фадрагос ценные знания.
Усмехнулась, закрывая одну вкладку за другой. Нельзя верить всему, что пишут. Я не гений и не машина — мои самые глубокие познания всегда будут ограничиваться моими интересами. И если даже я в общих чертах перескажу, как работает тот или иной механизм, меня могут не понять, это может быть бесполезно или еще хуже — Фадрагос пойдет по другому пути развития.
«У нас тоже есть эти пауки… Их яд обладает целительным свойством»
А тут?.. Даже не хочется смотреть соотношение, сколько усилий и средств вкладывается в разработку нового оружия и нового лекарства. Думаю, ответ мне не понравится.
К тому же я столько всего о Земле рассказала Аклен’Ил Цветущего плато — и о производстве, и о фабриках, больницах, школах, институтах, мобильной связи, интернете, компьютерах… Они не увидели в этом пользы, а вот опасение, вызванное нашим оружием, было высказано прямо. Эльфиоры назвали Землю Мертвым миром, потому что в нем нет духов, а если и есть, то мы утратили их имена и, соответственно, связь с ними. Почему тогда я так верила, что знания, принесенные с Земли, полезны в мире с абсолютно другими взглядами на жизнь? Почему-то верила…
Почему-то верила и вчерашним вечером, с трудом разбираясь в работе моталки и придумывая хоть какой-нибудь способ выплавки иглодержателя в Фадрагосе. А перед сном, чувствуя, как горькие воспоминания вновь одолевают, я открыла клиническую анатомию… и расхохоталась.
