Самаэль, не мог бы ты найти для нас Агнию?
– Нет, – вежливо ответил он, скаля зубы. – Но я могу дать вам подсказку: вы ищете в правильном направлении. А вместе вам не составит труда её отыскать.
– Но как? – отчаялся Репрев. – У нас нет времени для нравоучений и загадок. Я за этим и вызвал тебя, потому что мы зашли в тупик!
– Чтобы зайти в тупик, нужно хоть куда-то двигаться. А вы не двигались даже мысленно. Я понимаю, какая непосильная задача для полуартифекса и его друга, ученика бенгардийца Алатара, отыскать ту, с которой обоих столько связывает, – иронично заметил Самаэль.
– Вы намекаете, чтобы мы вместе воспользовались незримой связью? – догадался, к чему клонит дракон, Астра.
И широкая клыкастая улыбка растворилась последней после того, как пропало тело дракона Самаэля.
Как вдруг друзья услышали за спиной шаркающие шаги и, струхнув, разом обернулись. В кладовую, семеня старыми больными ногами, уверенно направлялась горбатенькая, будто ей на спину положили мешок с песком, старушка-кинокефалка; она непринуждённо вошла в руины кладовой и так же непринуждённо вышла со сломанной шваброй в сморщенной руке и ведром. Из ведра она вытряхнула серый обломок бетона, недовольно бормоча себе под нос.
– Что она говорит? – замерев, шёпотом спросил Астра.
– Она говорит по-смилланянски. А если я скажу, о чём говорит эта милая бабуля, то у тебя свернутся в трубочку уши, – безучастно ответил полуартифекс.
– Где ты научился смилланянскому? – спросил Астра, уже ничему не удивляясь.
– Там же, где мне выдали новый хвост.
Репрев взял Астру за руку, они оба закрыли глаза и ощутили, как потеют, слипаясь и становясь единым целым, ладони, как медленно, но верно тепло взбирается к локтю, почувствовали, как в темноте, и не в простой темноте, а в тенебре, зажигаются ночными фонарями незримые связи. И оба видели одно и то же, одни и те же нити, и у каждого они были свои, но те, что они разделяли вместе, подсвечивались особенно ярко.
– Какая-то из них должна быть Агнии… – вполголоса, как на рыбалке, произнёс Астра, стараясь не задумываться о смысле своих слов.
Репрев, ведя в воздухе подрагивающей от волнения рукой, раздвигал нити, ища ту самую. Другой рукой он крепче сжимал ладонь Астры, и тому передавалась неуёмная дрожь от полуартифекса.
– Вот она! Вот! – выкрикнул Репрев, взяв нить в три пальца – большой, указательный и средний, – и потянул за собой Астру, следуя за алой нитью, тянущейся сквозь стены и предметы. И они чуть не потеряли её, когда из заскрежетавшего громкоговорителя раздался голос доктора Цингулона:
– Какой неожиданный сюрприз! Кто бы мог подумать, что кинокефал Астра жив. Что же, мои поздравления, кинокефал Астра, вы в одиночку прошли Зелёный коридор, наверняка ещё и добыли несметное количество малахитовой травы. Наверное, столько, что хватит написать несколько Терция-Терр! А ещё вы каким-то чудом излечились от неизлечимой болезни, от которой способен избавить только полуартифекс. Может быть, вы сами стали полуартифексом? Мне было бы приятно иметь в своём отряде сразу двух полуартифексов.
Друзья бежали по многочисленным коридорам, держась за руки, плечом к плечу. Репрев видел сквозь закрытые глаза контуры надвигающихся на них отрядовцев, и он пугал их яростными криками, отзывающимися у них в головах эхом: «Только попробуйте тронуть этого кинокефала! Только попробуйте что-то сделать Астре – и я за себя не ручаюсь! Никто не уйдёт отсюда живым!»
– Или полуартифекс Репрев, – продолжал Цингулон свою речь, – решил покинуть мой отряд? Мне известно, что вы без моего ведома покидали базу. О, мне известно всё до последней мелочи! Вы уничтожили такие прекрасные экспонаты в паноптикуме. Ломать – не строить, правда, полуартифекс Репрев? А я говорил вам ничего не трогать, говорил, какую ценность они для меня представляют, но вы игнорировали мои просьбы. Вы, наверное, считаете себя невероятно умным существом, раз смогли обвести вокруг пальца доктора Цингулона? Поспешу вас огорчить: ваше предательство не было для меня открытием!
И когда пули застучали, как дождь по жестяной крыше, по доспехам королевской тигриной стражи, полуартифекс, скалясь, мотал головой, замуровывая отряд в стены так, что у тех торчали только головы и, пробиваясь через шлемы, вырастали оленьи рога. Но новые волны отряда и не думали прекращать огонь. Тогда полуартифекс, не теряя незримую связь, вообразил для Астры прочный круглый шлем, похожий на шлем космонавтов или на аквариум, который не брали пули и через который он мог спокойно дышать.
– Вы вели свою игру, очень дешёвую и дилетантскую, но всё же. А я вёл свою, притворяясь полным идиотом: я понял ваши намерения, когда вам не хватило духу прикончить своего дружка Астру. Потом фокусы с искренником – но, к вашему несчастью, мне вживую приходилось видеть, как искренником добывают правду, и представьте себе – ну нет, нет никакого театрального дыма и света прожекторов, взмывающих в небеса лучами! Вас погубило собственное невежество, а ваш бенгардиец не удосужился вам подсказать. Я бы взял вас в цирковую труппу, будь у меня такая, но не доверил бы вам даже клеить носы клоунам.
Нелегко полуартифексу далось воображать и держаться за незримую алую нить. Пули ему были не страшны – касаясь его, они превращались в рой божьих коровок, мешая отряду прицеливаться. Но отряд не унимался, и тогда пули превращались в бисер – бисер сыпался во все стороны, и сторожевые поскальзывались на нём, катясь кубарем.
– Но больше всего беспокойства у меня вызвал фамильяр. Я боялся, что вы не совладаете с собой, и мне придётся усмирять вас, как безмозглого дикого зверя, искать уловки, особый подход. Но тогда я окончательно убедился, что в вас нет стержня. Любой другой на вашем месте разорвал бы меня в клочья. Но не вы. Далее идёт черновой, которого капитан Аргон выдал на потеху своим ребятам, черновые на прииске. Про ту черновую на столе доктора Харзы – можно я ничего говорить не буду? Жажда крови, сбросить в жерло вулкана… Как вам такое в голову взбрело? За кого вы меня принимаете, чтобы я поверил в подобную чушь? Вы оберегали черновых, как своих близких. И вы боялись раскрыть своё слабое место. Полуартифекса сложно убить. Но ранить его глубоко в сердце – пожалуйста! И теперь я нащупал, где ваше сердце. Мне достаточно отдать приказ, и можете попрощаться с вашей Агнией! Если вы не оставите попытки прорваться к ней, я убью её и всех черновых в клетках!
Отряду стоило, наверное, прекратить огонь, но никто им такого приказа не отдавал, и отряд шёл напролом – тогда полуартифекс перевернул
