лишний раз. Нам сейчас надобно под самым носом у них прошмыгнуть, да так, чтобы ни одна живая душа не прознала.
Первый разведчик ушел далеко вперед, разыскивая подступы к берегу. Еще двое чуть поотстали. Воевода с Ратишей шли в центре небольшого отряда.
– Далече ль нам идти-то, Евпатий Львович, и куда? – выбрав момент, спросил Ратиша, которому Коловрат в лагере далеко не все рассказал о цели похода. Просто приказал следовать за собой. Да и остальным у костра воевода объявил только, что у него назначена встреча с важным человеком в условленном месте. Где и с каким – до поры знали только Захар и Лада. Но сейчас боярин решился, наконец, рассказать верному спутнику чуть поболее.
– В сторону Переяславля пойдем, – пояснил боярин, шагая меж сосен к Оке. – Если бы напрямки можно было, да по этому берегу, – то за день-два по хорошей дороге добрались. А теперь как повезет. Дня три, а то и все четыре придется плутать по лесам в один конец. Сейчас реку здесь перейдем, а через пару дней придется обратно переходить, но уже в пустынных местах. И там надобно будет по приметам отыскать в глухих лесах Черное озеро. Слыхал про такое?
Ратиша замотал головой.
– Не слыхал. Долгое помню, Глубокое.
– Жаль, я думал, ты все озера вокруг Рязани знаешь, как следопыт известный, – огорчился Коловрат, – и мне поможешь его побыстрее найти.
– Вкруг Рязани озер тьма, Евпатий Львович, – резонно заметил Ратиша. – Больших и малых. Может, и бывал когда. Да разве все упомнишь.
– Рядом точно бывал, – подтвердил его догадку боярин. – Помнишь в прошлом годе мы с приказчиками кордоны ездили проверять по княжескому указу? Вот путь свой мы почти оттуда начали. Ты тогда с ратниками в починке затерянном нас с Захаром и Макаром поджидал. Так вот, Черное озеро в нескольких верстах примерно от починка того должно находиться. Я сам там не был ни разу.
– Дозволь спросить, Евпатий Львович, – осторожно продолжил свои расспросы Ратиша, – а кого мы на том озере ищем?
– С Васькой Волком надо повстречаться, – не стал темнить Коловрат. – Ты его знаешь. Не раз в кузню лесную, что недалече от Прони находилась, к нему меня сопровождал. Только кузня та сейчас уже под татарами. А у меня с ним уговор – если возьмут Рязань, то встречаемся у Черного озера. Васька, если еще не прознал, то уж скоро прознает о том, что Рязань сожгли. И там ждать меня будет. Больше негде. А у меня к нему дело важное. Вот за тем и идем. Только я опосля того обязательно вернуться в лагерь должен и с князем свидеться.
– Вернемся, Евпатий Львович – успокоил его Ратиша, – обязательно. Ты же нас с собой не зря взял. Мы тебе пропасть не дадим.
Ничего не ответил воевода. Только усмехнулся в темноту и зашагал дальше по зимнему лесу. Вскоре деревья начали редеть, а затем и вовсе расступились. В кромешной тьме отряд вышел на крутой берег Оки. Луна по-прежнему светила ярко. Чуть левее того места белая лента реки делала плавный поворот, огибая протяженный мыс, на котором располагался некогда богатый город.
Коловрат с осторожностью, словно нехотя, повернул голову влево, чтобы еще раз взглянуть на Рязань. Но, несмотря на светившую луну, не увидел ничего, кроме неясных серых теней в том месте, где должен был находиться огромный город. Все тонуло во мраке. Пожар, поглотивший город, уже потух. И только запах гари все еще можно было ощутить даже в морозном воздухе.
– Ветер с запада дует, – решил Коловрат, втянувший носом запахи, – это хорошо.
Другой берег реки, до которого было с полверсты, тоже терялся в кромешной мгле. Да и сама река не казалась ровной дорогой. Из-за многочисленных оттепелей в начале зимы и снегопадов на ней возникли высокие торосы, засыпанные плотным снегом. Отчего теперь поверхность Оки превратилась в некое подобие гористой местности. Больше всего торосов было на середине, в самом широком месте.
– Как бы тут ноги не поломать, – заметил Ратиша.
– Да, быстро проскочить не удастся, – согласился воевода, – зато и татары на нас внезапно напасть не смогут. Особливо на конях. И следы тут даже днем не разглядишь. Так что, может, оно и к лучшему. Идем быстрее, пока тихо.
И ратники, осторожно ступая, спустились с крутого берега.
Оказавшись на открытой местности, хоть и ночью, рязанцы поневоле стали ускорять шаг, чтобы побыстрее оказаться на другом берегу и раствориться среди деревьев. Но вставшие вскоре на пути торосы затрудняли продвижение. Приходилось карабкаться в темноте по ледяным горкам, рискуя сломать себе ноги и поранить руки. Перелезая через очередной завал, один из разведчиков поскользнулся, громко вскрикнул и пропал из вида.
– Живой? – вопросил воевода, шедший следом.
А сам подумал: «Только пораниться нам не хватало в самом начале пути». Но к счастью, спустя короткое время услышал ответ:
– Живой, Евпатий Львович. Поскользнулся я. Глаза на месте, только лицо чуть поцарапал. Но не сломал ничего, кажись.
– Осторожнее там ступай, без спешки, – наказал Коловрат, – твои ноги – это сейчас не только твои ноги. Случись что, все тут застрянем. А нам этого никак нельзя сейчас.
Боец кивнул в полумраке, а отряд продолжил движение, сбавив ход. Яркая луна освещала реку и помогала сейчас рязанцам увидеть торосы. Но та же луна делала заметными их фигурки, то и дело мелькавшие на гребнях ледяных холмов.
Остановившись, чтобы перевести дух на середине реки, воевода осмотрелся по сторонам, но по-прежнему никого не заметил. Ни правее, там, где должна была проходить дорога на Муром. Ни левее, где таились во тьме остатки сожженной Рязани, выдававшие себя только запахом гари. Несмотря на то что татары использовали зимой реки как дороги, этой ночью возле разрушенного города все было как-то удивительно тихо. Не скакали вдоль города по льду татарские разъезды. Никто не жег костров на берегу. Никто пока не заметил и не преследовал рязанцев.
«Ну и слава тебе, господи, – подумал воевода, продолжая движение. – Хотя странно немного. Куда они все подевались? Наверное, ушли в лагерь, когда город пожгли. А может и еще куда подальше. Кто этого Батыя разберет. Вот встретимся с Васькой, тот, может, чего нового расскажет про татар».
Вскоре рязанцы благополучно выбрались на другую сторону Оки. Вдоль берега шла небольшая дорожка,
