Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 216
Намечавшаяся карьера Кермода стала первым важным индикатором. Если бы Элиот умер, Кермод продолжил бы его дело. И мы можем выделить нечто, что не достигалось убийством Элиота: исчезновение Паука. Только если бы сам Элиот, причем живой и здоровый, заявил: «Все! Появления новых книг о Пауке я не допущу!» – лишь в таком случае с Пауком было бы окончательно покончено… То есть целью неизвестного была не гибель самого Элиота (как бы ему того ни хотелось), а гибель Паука. Вот в чем состояла поставленная им перед собой глобальная задача. И за всеми предпринятыми шагами я посчитал разумным разглядеть неотложный мотив. И опять-таки чисто практический мотив – а не интеллектуальный снобизм, не желание разорвать рабский контракт с театром или нечто подобное.
– Но, конечно же, сам Кермод… – снова попытался перебить его Буссеншут.
Эплби кивнул.
– Разумеется, я не упускал Кермода из поля зрения. Его случай заслуживал особого внимания. Он сам описывал себя как спортсмена, застывшего у линии старта, он рвался взяться за дело, и мне удалось подслушать его жалобы, что Элиот сумел достойно выдержать первые жестокие удары, не сломался и не уступил ему дорогу. Кермод действительно желал смерти Пауку Элиота, и его мотив выглядел достаточно неотложным и практичным. Я полностью снял с него подозрения только после того, как дело перешло во вторую фазу, когда неизвестный начал совершать действия, которые никак не могли пойти на пользу Кермоду.
Но мне все время приходилось ломать голову над проблемой самого общего характера: что за неотложные и практические мотивы могли стать поводом для уничтожения Паука и отказа Уэджа печатать книги о нем раз и навсегда? И ответ напрашивался сам собой: из типографии Уэджа могло выйти нечто, крайне нежелательное для предания огласке с точки зрения злоумышленника.
Эплби сделал паузу, внезапно ощутив установившуюся вокруг тишину. Казалось, преподавательская обратилась в слух, но он вдруг заметил, что большой, средний и малый столы уже опустели; коллегам его собеседников за гостевым столом их беседа была неинтересной, и они разошлись по своим делам.
– То есть, – склонился к нему Уинтер, – весь заговор возник из-за того, что могло быть опубликовано в одной из книг Элиота? Этот мотив вы приписали Шуну в своей выдуманной версии?
– Именно так. Но в моей фантазии Шун собирался избежать грозившей ему опасности разоблачения, попросту убив Элиота. А вот для нашего злоумышленника такой выход из положения не годился. Все его розыгрыши, включая жестокое убийство свиньи, свидетельствуют об этом. Отсюда следовало простейшее умозаключение. То, что шутник не желал предавать огласке, уже существовало. И снова на первый план выдвигался Кермод. Потому что, как нам известно, он не только должен был писать собственные романы о Пауке – сначала ему предстояло завершить незаконченные рукописи Элиота и опубликовать их. Мы знали только об одной такой рукописи – романе «Смерть в пустыне». Элиот писал эту книгу одновременно с «Полуночным убийством», но из двух произведений только на «Полуночное убийство» обратил всеобщее внимание шутник, затеяв с книгой свои игры. И Элиот уничтожил рукопись «Полуночного убийства» в припадке расстройства, когда череда странных событий еще только разразилась. Но вот роман «Смерть в пустыне», чья главная сюжетная линия особенно ему импонировала, он сохранил и после своего во многом неожиданного духовного подъема, к причинам которого я еще вернусь, решил продолжить над ним работу. Более того, он надежно спрятал рукопись в сейф, и если бы Элиот умер, Кермоду ничто не помешало бы завершить книгу. Отмечу, что Кермод, уже ставший до известной степени членом «команды Паука», мог даже знать в общих чертах содержание романа по разговорам с Элиотом или Уэджем.
Отметим промежуточный вывод, который можно сделать из сказанного. Печатные станки Уэджа ждут – с голодным нетерпением, так забавляющим Уинтера, – новой книги Элиота. Но она не должна выйти в свет. Предпринимаются целенаправленные усилия, чтобы сделать писательство неприемлемым для Элиота, играют на его нервах так, чтобы в итоге он сам воскликнул: «Остановите печать!» Ни его собственные сочинения, ни поделки Кермода о Пауке не должны быть опубликованы. Целью было добиться именно этого, и наш неизвестный, как я только что подчеркнул, сосредоточил на своей задаче немалые усилия. Но действовать приходилось очень тонко, а слишком тонкие замыслы становятся обоюдоострыми. И заговор провалился в тот момент, когда он, казалось, увенчался успехом. Элиот отправился спать сломленным человеком, понявшим – и он сам сказал нам об этом, – что ему теперь делать: оставить Паука и постепенно предать его всеобщему забвению. Но на следующее утро словно переродился и заявил, что продолжит работу. Теперь уже поражение потерпел наш неизвестный. Если он хотя бы в малой степени наделен воображением, то мог увидеть, как начинают раскручиваться маховики печатных станков Уэджа. Но оказалось, что он заготовил запасной вариант. Фигурально выражаясь, тетива его лука лопнула, но он тут же натянул другую.
Буссеншут опустошил свой бокал и кивнул:
– Однако цель оставалась прежней. Публикацию следовало предотвратить. И метод, не сработавший в первом случае, мог, тем не менее, привести к успеху, примененный иначе.
– Верно сказано. Устранение Элиота не решало проблемы. Рукопись «Убийства в пустыне» с опасными сведениями, которые содержала, была надежно спрятана в сейфе, и в непредвиденных обстоятельствах Кермод всегда находился под рукой, чтобы закончить дело. Но тот человек – а мы предполагаем, что это всего один человек, – который опасался публикации нежелательных материалов, был способен на убийство. И оно оставалось теперь единственным инструментом влияния на ситуацию. Когда действие переместилось в аббатство, у меня возникло ощущение, что дело перешло во вторую фазу. Готовилось убийство.
Вмешался Уинтер:
– Но знали вы слишком мало. Вам было известно только, что X будет убит Y, а единственной определенной величиной оставался Элиот, не игравший в уравнении заметной роли.
– У меня сложилось четкое представление о том, что должно случиться, но я по-прежнему не мог вычислить преступника и его жертву. И первая идея, осенившая меня, носила несколько фантастический характер, основываясь на этимологии. Рассказывая о человеке, живущем в селлариуме, Шун вскользь упомянул, что по какой-то причине многое знал об отшельниках. При этом мой разум мобилизовал не слишком обширный запас известных мне древнегреческих слов и выдал перевод: греки называли отшельниками людей, уходивших жить в пустыню. Их так и звали «пустынниками»… «Смерть в пустыне». И связь перестала казаться чисто умозрительной, когда я принял во внимание, что на раннем этапе своей деятельности Шун совершил немало сомнительных сделок в аравийской пустыне и прилегавших районах.
Шун, таким образом, становился главным действующим лицом. Вероятно, рукопись «Смерти в пустыне» содержала нечто, о чем он не должен был узнать. Но столь же возможен и другой вариант – в рукописи упоминались факты о самом Шуне, распространение которых он желал предотвратить, что я отчасти использовал в своей причудливо фантазийной гипотезе, выдвинутой после взрыва. Получалось, что Шун мог выступать в роли как X, так и Y.
Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 216
