Родиону нужно учебный год закончить, а отсюда никак не получается, интернет не тянет.
– Да это вам, московским, все какие-то специальные штуки подавай! А по-нашему, нормально он тянет!.. Ну и правильно, что уезжаете, с вами хлопот больно много!
– И вам всего хорошего, – попрощалась Тонечка, повернулась и пошла обратно.
Майор Мурзин повернулся, сплюнул в воду и продолжил смотреть на парнишек. Тонечка незаметно оглянулась.
Стоит человек в форме на мосту, смотрит на воду.
Человек как человек.
Никуда не побежал, звонить никому не стал, по-пластунски в засаду не пополз! Может, она ошибается? Может, все ее теории – просто выдумки неистового сценариста у нее в голове?..
Она вернулась домой, на всякий случай заперла парадную дверь и стала ходить туда-сюда по комнате, изнемогая от нетерпения. Потом через кухню вышла на террасу и там продолжала изнемогать.
Саше не позвонить. Она в «Капитанской бухте», и связи там никакой нет. Мужу не позвонить, он в той же самой бухте.
…Кому бы позвонить?
Матери Марине Тимофеевне Тонечка звонить не стала. Та моментально догадается, что с дочерью что-то происходит, и придется врать и ей тоже, а врать матери Тонечка не любила.
Около двух часов прибежали Родион с Бусей и сказали, что страшно проголодались.
Тонечка усадила их есть бульон. Родион болтал без умолку, и все о том, как хорошо, что приехал отец, и у них теперь начнется совсем другая жизнь, и он свозит их на Волгу, и Родион там наконец-то порисует как следует.
– Он тебя засадит за уроки, – пообещала Тонечка, которая уже совсем изнемогла. – И будешь ты целыми днями алгебру учить!
Но мальчишка на провокацию не поддался.
– Ну и что? – вскричал он. – Ну и буду! Все равно я по вечерам смогу рисовать! Тонь, а Саша когда вернется?
– Я не знаю.
– Она тебе не сказала?! – поразился Родион.
– Вообще-то, – заговорила мачеха, – может, мы с тобой сами к ней съездим.
– Когда?!
– Сегодня.
– Куда?!
– Туда, – и Тонечка махнула рукой в сторону берез над ручьем. – А что? Там тоже красиво.
Родион ничего не понял. Он привык к тому, как они жили все это время – ничего друг от друга не скрывая и понимая один другого даже немного больше, чем хотелось. Он точно знал, что мачеха его не обманывает, разве только по пустякам. И он сам, обманывая ее, был уверен, что она догадывается об обмане и словно разрешает ему его, заранее прощает.
А тут такие новости!
– Тоня, – сказал он и взял ее за руку, – что такое, а? Зачем нам уезжать? Папа только что приехал! – И спросил с ужасом: – Вы что, поссорились, да?
Тонечка погладила его по голове. Ей было неловко перед ним.
– Ничего мы не поссорились.
И вздохнула. Родион заподозрил самое худшее, хотя что может быть хуже родительской ссоры!..
– Бабушка заболела? – спросил он, замирая. – Или дед?..
…Больше всего на свете ему было нужно, чтоб все оставалось так, как сейчас. Чтобы его новой – семейной! – жизни ничего не угрожало. Чтобы родители не ссорились, Настя не ругалась, Данька не терял паспорт и зачетку, а бабушка Марина и дед Андрей были бодры и здоровы! Тогда он, Родион, может немного передохнуть. В детдоме он жил словно все время в обороне, хотя на него никто особенно не нападал, и ребята были хорошие, дружные, но… какие-то другие, не такие, как он сам, по крайней мере ему так казалось. Все мечтали только об одном – разбогатеть. Даже лучший друг Вовка и тот строил планы, как он, такой, закончит школу, потом колледж, а когда из армии вернется, откроет «с пацанами» автосервис и накопит на подержанную «бэху», и на этой «бэхе», такой, приедет в детдом, а Маргарита Николаевна, директриса, выбежит на крыльцо, а он, такой, ей скажет: «Садитесь, Маргарита Николавна, покатаю!» Все девчонки рвались в Москву, чтоб стать там певицами или модными блогершами и выйти за богатого. Никто ничего не любил… делать. Родион любил рисовать, и ему с этой страстной любовью было неловко среди остальных, занятых мечтами о деньгах. А в новой семье он отдыхал на полную катушку – рисовал, его все хвалили и говорили, что у него талант, уроками он ловко манкировал, ну, так ему казалось, и за все отвечали взрослые – Тонечка и отец, а Родион ни за что не отвечал, и это было просто прекрасно.
И ему очень хотелось, чтобы так продолжалось всегда. Ну, если уж нельзя всегда, то хотя бы подольше.
А если они поссорятся или заболеют, жизнь в раю претерпит изменения, от которых Родион заранее приходил в ужас.
– Тоня! – повторил он и подхватил на руки Буську, вот кто никогда не претерпит никаких изменений! – Что у нас случилось?
Тонечка вздохнула. И решилась, хотя муж велел без творческих идей и внезапных озарений!..
– Родион, мне кажется, я знаю, кто убил старую княгиню, – Мальчишка вытаращил глаза, и она продолжала торопливо: – Вполне возможно, что это убийство по неосторожности, но все равно убийц нужно выманить и задержать.
– Как?!
– Папа придумал как. Наша задача – дождаться его. Он вернется, заберет нас и отвезет в «Капитанскую бухту». Туда, где Саша. Преступники подумают, что мы все разъехались, ни одной машины нет, и опять полезут в дом.
– Почему полезут?
Тонечка вздохнула, на этот раз сердито.
– Потому что я сказала майору Мурзину, что сокровища старой княгини в подполе! Ну, мы с папой придумали так ему сказать. А он, я думаю, и есть главный преступник! Это он мальчишек на кражи наладил.
– Каких мальчишек?
– Нашего Колю и его приятеля из ветеринарной аптеки. Помнишь?
Родион кивнул.
– Но пока что это все только мои догадки, а как вывести их на чистую воду, придумал папа. Он вернется из «Капитанской бухты» вместе с Федором, они устроят засаду и поймают бандитов в доме старой княгини. Если они опять явятся, конечно.
– А я? – спросил Родион, и лицо у него стало суровым. – Меня не берут в засаду?
– Пф-ф-ф! – фыркнула Тонечка. – Ты же знаешь своего отца! Я боюсь, что он и Федора не возьмет в засаду! Он же бывший военный разведчик! Все сделает сам.
– Тогда я точно должен ему помочь.
– Ты и я не должны ему помешать, вот что. Поэтому мы оба делаем то, что он говорит.
Однако Родион не был согласен с такой постановкой вопроса, разразился диспут о чувстве долга и заодно о возрасте – Родион не так уж мал, чтобы его не брали в засады! – и Тонечка начала горячиться и уже пожалела, что все ему рассказала, но тут приехал Герман
