конец этому эпизоду моей жизни, и нас перекинут куда-то еще из этого разрушенного города. Мой знакомый, который рос в послевоенном Сталинграде, рассказывал, что на восстановление города ушло больше десяти лет.
На улице быстро темнело, как это бывает на Донбассе.
Вот только вроде еще было светло и буквально через полчаса, если нет луны, уже хоть глаза выколи, ничего не видно.
Мы с «Малым» сидели внутри, по бокам от входа в наш прекрасный кирпичный дворец, на фишке. Я после обхода позиций, которые занимала моя группа из сорока человек, вернулся в нашу располагу и сел перекурить рядом с фишкарем. Двери дома, несмотря на их основательность, видимо, вынесло взрывом при штурме, и нам хорошо было видно весь сектор: двор и часть улицы, за которой начиналась территория четвертого отряда ЧВК «Вагнер». Мой напарник был из зеков. Молодой двадцатипятилетний паренек из Иркутска. Сидел за наркотики и завербовался в компанию полгода назад. Пришел к нам в группу откуда-то уже с оттяжки, куда попал с ранением.
После сегодняшней встречи с журналистами, мыслей был вагон и маленькая тележка. «Скорее всего «Фортеця Бахмут», через две-три недели падет! Интересно, куда нас кинут дальше? Часов-Яр, Славянск или под Запорожье?».
Я был одновременно и тут, и в будущем. Чтобы хоть как-то вернуться в момент я стал разговаривать с фишкарем.
— Ты смотри только тут не вздумай экспериментировать, если найдешь что-то у этих в трофеях. Понял?
— Да не, командир, не переживай. Я до дома потерплю. Там оторвусь уже по полной.
— И опять сядешь. Тебе жизнь шанс дала, а ты ее опять просрать хочешь.
— Согласен…
Он замолчал, видимо не особо зная, что мне ответить.
Да и мне читать ему лекции, как я это делал на гражданке, когда работал психологом, не особо хотелось.
Дом по улице Садовой, в котором мы находились, был на самой границе с соседями. Остальные бойцы были мной расставлены по всему дому и периметру. Несмотря на то, что я заранее подминировал возможные направления, откуда могли пойти враги, было тревожно. Половина из моих бойцов были молодые «пополняхи», и доверия им пока не было.
Вдруг я как будто проснулся или, скорее, очнулся от своих мыслей о будущем. Сначала я услышал шум бегущих людей со стороны «Четверки» и тут же раздался какой-то дикий, нечеловеческий крик: «Мне нужны американцы! У меня есть важная информация для американцев!». И следом несколько человек стали кричать: «Стой, сука! Стой, сука, кому говорю! Стрелять буду!».
Я осторожно выглянул из двери и увидел солдата без броника и каски в одной майке цвета мультикам, который перебегал дорогу держа руки за головой. У дома через дорогу в кустах сидели два бойца из «Четверки» и старались остановить его криками. Он совсем не реагировал на них и продолжал орать и звать американцев. Было видно, что он какой-то невменяемый.
«Наш, решивший сдаться в плен, или заблудившийся ВСУшник?! — промелькнула мысль в моей голове. — Сейчас узнаем, что же такого важного у тебя для американцев. Надо брать живым! Командир оценит!».
По привычке снизив силуэт я выдвинулся ему навстречу и, выйдя из-за угла, направил ему в живот ствол. До него было метров пять, не больше.
— Иди сюда, — сказал я и поманил его пальцем.
— Мне нужны американцы, — сказал он, уставившись в меня пустыми глазами.
— Ты «убитый» что ли, дебил?
«Нужно стрелять по ногам, — промелькнула автоматическая мысль. — Стреляй по ногам!».
— Сюда иди, — еще раз сказал я и поманил его рукой.
Расчет был простой: как и в прошлый раз я хотел заставить его подумать, что я украинец. На мне были тактический безухий шлем, Укртаковский украинский броник и их же поясная разгрузка. Форма была пиксельная — ВСУшного образца. Обычный для украинцев автомат Калашникова укороченного образца с пламегасителем. Я ничем не отличался от бойца ВСУ. А белые повязки я не носил с роду. Чувак смотрел сквозь меня и все повторял свою мантру: «Мне нужны американцы…».
«Стреляй по ногам!».
За ним, на линии огня, постоянно мелькали два тела из «Четверки».
«Могу попасть в них случайно».
Мысли мелькали в голове со скоростью «Града». Луч фонаря высвечивал у него ровный белый кружочек в районе солнечного сплетения. Одно нажатие пальца на курок, и он трупп.
«Зачем ему американцы?! Какая у него важная информация? Нужно брать живым!».
Широкое славянское лицо. Светлые бесцветные глаза с расширенными зрачками и русые волосы. Он перестал орать и смотрел на меня взглядом измученной коровы, которую привели на бойню. Бледные потрескавшиеся губы беззвучно шевелились. Он, как зомби, пошел прямо на меня.
— Молодец. Иди ко мне. Я американец, — прошептал я и сделал два шага назад за забор.
«Он нужен живой!».
Его руки метнули что-то из-за головы в мою сторону.
«Граната!».
Боль я почувствовал одновременно со звуком взрыва. Резкий режущий удар в спину, задницу и ляжки обжег и толкнула меня вперед. Меня выгнуло дугой и немного подбросила вверх. Кружок света с его груди переместился вниз. Палец нажал на курок, и пули выбили пыль из битых кирпичей под его ногами.
— Вали, суку! — услышал я свой голос.
Прозвучала короткая автоматная очередь, бросившая его тело на меня. Он упал лицом вниз, и на его спине стала набухать от крови военная куртка. Было невыносимо больно и в то же время мир приобрел какую-то неестественную четкость. Я видел, как бойцы из «Четверки» подбежали к «двухсотому».
«Как же, сука, больно! Нужно срочно в дом. К своим…».
На адреналине я доковылял до входа в дом и тут меня под руку подхватил «Малой» с «Рыжим» УФСИновцем.
— Парни, «Констебль» «триста»! — крикнул «Рыжий» в глубину дома.
«Жгут наложить нужно на обе ноги», — подумал я, чувствуя, как по ним обильно течет кровь.
Штанины тут же намокли и потемнели от крови.
В ботинках было так мокро, будто я набрал в них воды.
Я на автомате сбросил с себя разгрузку, оперся рукой на «Малого» и поковылял в дом по заваленным мусором и битым кирпичом ступенькам. Из дома выбежало еще пару человек. Они, подхватив меня, затащили в дом и посадили табуретку. Сознание постепенно начало отключаться, и я поплыл. Кто-то уже перетягивал мне ноги жгутами, резал штанины и осматривал раны от десятка осколков, которые иглами впились мне в ноги, спину и ягодицы. Как во сне я слышал встревоженные переговоры своих бойцов, которые пытались залепить мне раны, из которых продолжала течь кровь.
— Пацаны, там в рюкзаке гемостатик… Нужно раны им заткнуть, чтобы я не вытек. Там еще
