– Я только хотел сказать тебе, что ты ничего не знаешь о Барбаре Хейверс. Ты можешь думать что хочешь, поскольку я уже устал объяснять тебе, что Барбара – ценный сотрудник отдела. Но хочу, чтобы ты знала, Изабелла…
– Прекрати меня так называть, твою мать!
– Изабелла, – повторил Томас еще раз, с гораздо большим нажимом, чем того требовали обстоятельства. – Барбара никогда не опустится до роли доносчицы. Она ею никогда не была и не будет. А что касается твоего алкоголизма… Все это лишь в твоих руках. Я просто хочу, чтобы ты выбросила из головы все те глупые мысли относительно Барбары и Ди, которые там бродят. – Томас встал и направился к двери.
– Я еще не разрешила тебе… – начала было Ардери, но он отмахнулся от нее и вышел. Дверь так и осталась распахнутой.
С руками у нее становилось все хуже и хуже. Она положила их на стол и сжала пальцы. Потом сжала челюсти. Ей надо, надо… После такого разговора ей просто необходимо…
Ардери развернулась, сидя в кресле, и постаралась отодвинуться от стола, от опасной близости к тому, что она прятала в нижнем правом ящике. Затем подошла к окну. Голубое небо, которое быстро затягивают тучи, птицы, тротуар, улица. Изабелла сказала себе самой, что она не будет, потому что она хозяйка своей жизни и всегда была ею, и теперь все будет совсем по-другому. Один из этапов ее существования остался в прошлом, так? И это непреложный факт. И там же он и останется. И на протяжении всего этого этапа во всем был виноват ее мозг. Это он посылал ей ложные сигналы о том, что ей необходима помощь, чтобы расслабиться, чтобы заснуть, чтобы ослабить психологическое давление… И вся беда состояла в том, что она приучила себя верить, что ей нужна такая помощь, хотя она ей была совершенно не нужна и никогда не требовалась.
Вот только… Сейчас все стало значительно хуже. Изабелла посмотрела на свои трясущиеся руки, дрожь в которых не прекратится до тех пор, пока в ее организм не попадет водка. И трясется она вовсе не потому, что верит в сказку, и не важно, имеет ли эта сказка отношение к ее сну, к ее отдыху, к психологическому давлению или к чему-то еще. Сейчас она трясется потому, что ее страсть перешла на физиологический уровень. То, что когда-то было желанием, превратилось в потребность.
Она не может этого вынести.
Деваться некуда.
Изабелла подошла к столу.
Виктория-стрит, Лондон
Барбара не знала, что и подумать, когда Хильер начал разговор с комплимента ее внешнему виду. Ей хотелось бы верить, что он – если отбросить вариант обвинения командира в сексуальном харрасменте – заметил ее постройневшее тело, ставшее таким благодаря чечетке, которой ей теперь хватит на всю оставшуюся жизнь. Но проблема заключалась в том, что на ней не было ничего, что могло бы подчеркнуть ее стройность, если только стройность нужно подчеркивать. Вместо этого Барбара была в мешковатых брюках, блузке, которой была необходима тщательная глажка, и грубых ботинках. Но так как это было хоть и незначительным, но все-таки шагом вперед по сравнению с тем, что она носила в прошлом, сержант осторожно поблагодарила Хильера. И стала ждать, что будет дальше. Ждать пришлось недолго.
– Насколько я понимаю, ваше поведение тоже подверглось некоторым изменениям, – продолжил помощник комиссара.
Барбара постаралась показать Хильеру, что вся она – внимание, надеясь, что ей это удалось. И все-таки ей хотелось, чтобы Линли был рядом. Он был единственным из всех известных ей людей, чьи манеры и воспитание могли бы вступиться за нее в том случае, если Хильер потребует от нее объяснения очередного неблаговидного поступка.
– А еще меня обрадовало то, что ваш второй визит в Ладлоу дал несравненно лучшие результаты, чем первый, – заметил Хильер. – И что-же, по-вашему, не получилось в первый раз?
Барбара кожей ощутила: «Вот сейчас!» Она обдумала различные варианты ответов и то, к чему они могут привести.
– Ситуация там была очень запутанная, сэр, – наконец ответила сержант. – И те улики, которые вначале указывали на что-то одно, в результате стали указывать на совершенно другое.
Она надеялась, что этого окажется достаточно. Но ошиблась.
– А можно поподробнее? Вы же единственный наш офицер, участвовавший в обоих расследованиях…
– Ах вот вы о чем… Понимаете, мы со старшим детективом-суперинтендантом не всегда думаем одинаково, это случается… И, может быть, я была… или я не…
Помощник комиссара не отрываясь смотрел на нее своими ястребиными глазами.
– Ну, говорите же, сержант Хейверс, – потребовал Хильер.
– Только я, сэр, хотела, чтобы все было по правилам. То есть я хочу сказать, что я хотела держаться во флажках, если вы меня понимаете. Может быть, поэтому я была тише, чем обычно.
– А как насчет суперинтенданта?
– Сэр?
– Она держалась во флажках? Выходила за них? Что делала старший детектив-суперинтендант Ардери?
Барбаре не понравился лед в его голосе.
– Не уверена, что понимаю вас, сэр, – сказала она. – Насколько я знаю и насколько сама видела, старший детектив-суперинтендант действовала строго по инструкции.
– Неужели?
– Так точно, сэр. Абсолютно. Вне всяких сомнений. – Барбара сглотнула. «Может быть, три утверждения – это уже перегиб?»
Хильер не отрываясь смотрел на нее. Это напоминало игру в гляделки.
– Я знаю, детектив-сержант Хейверс, что вы со старшим детективом-инспектором Ардери недолюбливаете друг друга. И не хочу, чтобы это повлияло на вашу оценку.
– Конечно, нет, сэр. Не знаю, что вы там слышали, и не хочу знать, но кроме… ну… кроме этой записи, которую ПОП из Ладлоу переслал мне уже после того, как старший детектив-суперинтендант сказала мне, что довольно будет и расшифровки, и потом в своем отчете…
– Мы сейчас говорим не об этом.
– Сэр?
Хильер подался к ней через стол, и Барбара сильно встревожилась. Это означало, что сейчас начнется разговор в формате «между нами, девочками», а сержант прекрасно знала, что в том мире, в котором она живет, они с Хильером никакие не «девочки».
– Я сейчас задам вам прямой вопрос, – произнес помощник комиссара, – и хочу получить на него такой же прямой ответ. Вам все понятно?
«Боже, еще бы…» Барбара кивнула.
– Отлично. Мне кажется, что в Ладлоу старший детектив-суперинтендант сильно пила. И мне также кажется, что в отдельные моменты она была невменяема. А принимая во внимание все то, что произошло после того, как вы вернулись из Шропшира, я бы хотел, чтобы вы подтвердили мои догадки, прежде чем я решу, что делать дальше.
Барбара никак не ожидала, что ей прямо в руки свалится вот такая «аллилуйя». Возможности, которые перед ней открылись, могли принести пользу не только ей. От них будет польза всему отделу. Она сможет почивать на лаврах долгие годы. Но…
