Часть шестая. Встреча четвертая
Глава двадцать восьмая
Аэропорт Вена-Швехат, лето 1990 года.
Он вошел в ресторан и занял место в полупустом зале спиной к стене за столиком в углу. Дождался официанта и сделал, не заглядывая в меню, заказ. Закурил (в то благословенное время забота о здоровье граждан еще не вошла в стадию карательной) и принялся ожидать.
— Вы позволите? — вежливо спросил невысокий, хрупкий с виду азиат средних лет.
— Сделайте одолжение, — вполне светски отозвался Большаков. — Я взял на себя смелость заказать вам кофе по-турецки. Иди вы предпочли бы зеленый чай?
— Чашечка крепкого сладкого кофе будет в самый раз. — Азиат присел за стул напротив, достал из кармана портсигар и зажигалку.
Они буквально столкнулись взглядами несколько минут назад в зале ожидания. И повели себя вполне адекватно, то есть не стали бросаться ни друг на друга, ни друг от друга. Большаков в тот момент располагался ближе к ресторану, поэтому туда и направился. А вскоре и давний знакомый подтянулся.
И что тут такого? Почему не поболтать о том о сем двум давним знакомым, пока судьба в очередной раз не разбросает их по разным окопам?
— Как поживаете, полковник Большаков?
— Благодарю вас, полковник Фан Куан, неплохо. А вы?
Ошиблись, кстати, оба. Большакову примерить папаху, пусть даже дома перед зеркалом, не позволяла занимаемая должность. А перейти на вышестоящую (хотя предлагали) не позволяло нежелание маршировать по паркету.
Его сосед по столику второй десяток лет пребывал в этом высоком звании. Вот только звали его теперь не Фан Куан, а Чжи Вэйши. Имя это, к слову, было настолько же фальшивым, как и многие предыдущие.
— Браво, — расплылся в улыбке китаец, осторожно отпивая из чашки. — Ваш английский стал еще лучше, на уровне носителя практически.
— Но все равно на порядок хуже вашего, — отвесил ответный реверанс Большаков.
— Давно не виделись.
— Точно. Какими судьбами здесь?
— Направляюсь на юг Европы, — ответил китаец. — А вы?
— На северо-запад от вас.
— Следует ожидать жертв и разрушений? — невинно поинтересовался полковник Чжи.
— Ну, что вы, — покачал головой его русский коллега. — Я теперь просто чиновник в погонах.
— Та же самая картина, — с ностальгической грустью заметил собеседник. — Просиживаю штаны на службе с девяти утра до семи вечера. А дома веду себя, как настоящий шанхаец.
— Что это значит?
— Шанхайцами у нас сейчас называют подкаблучников.
— Что-то в этом роде я и предполагал, — сдерживая ехидную улыбку, заметил Большаков.
— Время не удержать. Все героическое в моей жизни уже, к сожалению, в прошлом, — с грустью заметил китаец.
— Точно, — кивнул подполковник.
— И все равно я искренне рад, что наши дорожки не пересеклись. В этот раз, по крайней мере.
— Взаимно, — согласился один якобы чиновник с другим.
