Для посетителей ярмарок в Шампани даже мешки дорогих монет были тяжелым грузом и обузой. Вместо того чтобы обмениваться драгоценными металлами при каждой заключенной сделке, купцы начали использовать письменные документы: кто кому должен денег. А потом, собираясь после окончания ярмарки, расплачивались друг с другом по этим распискам. Но уже тогда стало понятно, что есть альтернативы немедленному наличному расчету: купцы могли выписывать векселя и передавать их агентам, обещая, что такой-то человек в такой-то день по ним расплатится. Отсюда ведут свое происхождение банки: эти агенты начали выдавать подобия кредитов надежным купцам. Они сидели на скамейках, называвшихся «banche», от которых и произошло слово «банк». Вместе с кредитами и векселями эти банковские агенты изобрели двойную запись: приход и расход записываются отдельно, а затем сводится баланс. К 1300 г., возможно, они даже изобрели методы страхования перевозимых товаров; в следующем веке, по крайней мере, купцы уже точно давали транспортные расписки. Крупные банковские компании стали знамениты: Риччарди (из Лукки), Бонсиньори (из Сиены), Фрескобальди, Буонаккорси, Скали, Барди, Аччаюоли и Перуцци (все из Флоренции). Их бизнес был международным: Фрескобальди и Риччарди, например, в XIII в. давали кредиты Эдуарду I, королю Англии. Немалая часть описанного выше коммерческого древа появилась благодаря их изобретательности. В следующий раз, открывая кошелек и доставая оттуда кредитную карточку, вспомните добрым словом купцов XIII в.
Образование
1200 г. стал настоящим водоразделом в исторических документах. Со времен до правления Ричарда I в Англии (1189–1199) и Филиппа II Августа во Франции (1180–1223) осталось очень немного систематически создаваемых записей. В Англии не сохранилось ни одного епископального реестра или поместного документа, составленного до 1200 г. Не считая трубных свитков – сборников долговых расписок между королем Англии и его вассалами и шерифами, датирующихся с 1130 г., – нет и никаких регулярных королевских записей. За исключением итальянских городов-государств, для написания истории Европы до 1200 г. нам приходится пользоваться только частными хрониками и другими обрывками свидетельств, например, королевскими письмами, жалованными грамотами и частными хартиями, скопированными в монастырских реестрах.
Все начало меняться в 1190-х гг. Создается впечатление, что количество документов пережило взрывной рост. Во Франции Филипп II приказал Великой канцелярии создать в королевском дворце Хранилище хартий, в котором сохранялись все записи о королевских делах. Английское правительство тоже проводило похожую политику. Копии всех писем и хартий, отправленных от имени короля, записывались на свитках – по меньшей мере один свиток на год правления – и тщательно хранились. Многие из них дожили до наших дней. Соответственно, на свитках утверждения мы найдем тексты всех старых хартий, утвержденных королем после 1189 г., а на свитках хартий – тексты всех хартий, изданных после 1199 г. С 1199 г. велись также штрафные свитки, содержавшие тексты жалованных грамот, с которых королевскому двору платилась пеня: на попечительство, свободы, привилегии, официальные позиции. Если письмо отправлялось запечатанным в открытом («patent») состоянии, то копировалось на открытые свитки, сохранившиеся с 1201 г.; если же письмо было закрытым, то его копировали на закрытые свитки, которые стали вести с 1204 г. В начале правления Генриха III (1216–1272) существовали записи о посмертных расследованиях – в них расследовались смерти всех, кто умер, имея земельный надел, полученный непосредственно от короля. К 1300 г. появились также свитки договоров, либерационные свитки (в них записывались королевские платежи), римские свитки (письма римским папам), шотландские свитки, нормандские свитки, гасконские свитки, валлийские свитки, статутные свитки и так далее. И это лишь верхушка огромного айсберга записей. В архивах английского Министерства финансов вы найдете описи королевской сокровищницы и драгоценных камней и отчеты о ежедневных расходах королевской семьи. Записи о местных землевладельцах по всему королевству составлялись для того, чтобы получать финансовую помощь или взимать дополнительные налоги в пользу короля – в частности, так были составлены Книга налогов (1198–1292) и Книга феодальной помощи (1284). В 1279 г. Эдуард I приказал провести перепись королевских поместий, пожалованных лордам, чтобы остановить посягательства на королевские земли. Получается, именно в XIII в. центральное правительство действительно перешло «от памяти к письменным записям»[35].
Эта революция не ограничивалась только центральным правительством. В епархиях по всей Европе епископы стали хранить записи о своей деятельности в епископальных реестрах. Вельможи и прелаты тоже стали составлять архивы. Трубные свитки епископа Винчестерского мы уже упоминали выше: из них мы узнаем обо всех расходах, долгах, пенях и прочих доходах епископа, которые он получал со своего огромного поместья, начиная с 1209 г. Феодалы стали составлять судебные свитки, чтобы хранить информацию об арендаторах, их участках земли, сроках аренды и пенях. Поместные писцы стали вести отчетность по барщине, подсчитывая зерно и домашний скот, которые арендаторы земли отдавали феодалу. Этим же веком датируются и самые древние сборники местных правовых норм (custumals) – записи о том, какие подзаконные акты и обычаи соблюдаются в поместье, например, обязан ли лорд оплачивать работникам завтрак во время сбора урожая, или можно ли крестьянам собирать хворост на земле лорда. Самые ранние гражданские записи вне Италии тоже датируются этим периодом: свитки с именами свободных горожан, судебные записи, городские сборники правовых норм. И в светской, и в религиозной жизни от самых больших городов до самых отдаленных поместий в сельской местности начали систематически создавать и хранить документацию.
Все эти записи вызывают очевидный вопрос: откуда внезапно взялось столько грамотных людей? Если предположить, что к 1300 г. все монахи и священнослужители были грамотными, а в каждом поместье было по писцу, то получается, что в одной только Англии около 40 000 человек умели читать и писать. Одних, скорее всего, научили этому в монастырях. Другим – особенно отпрыскам благородных семей, для которых грамотность была одним из символов классового достоинства, – нанимали частных учителей. Пьер Абеляр и его братья – примеры подобной традиции. В 1179 г. на Третьем Латеранском соборе издали указ, по которому каждый собор должен был содержать школу; этот указ подкрепили и на Четвертом Латеранском соборе (1215), где председательствовал Иннокентий III. На Четвертом соборе было решено, что не только все соборы, не имеющие школ на содержании, должны открыть школу, в которой будут учить детей горожан читать и писать на латыни, это же обязаны сделать все церкви христианского мира, у которых есть на это средства. Таким образом, школы должны были появиться в каждом городе.
Настоящей движущей силой образования стал рост спроса на грамотных людей. Во время резкого экономического и демографического роста в Европе феодалам и землевладельцам показалось, что их традиционные права находятся под угрозой. Составляя документы, они сохраняли информацию, которую можно потом использовать в суде, чтобы подтвердить владение землей и прочими активами. Если вы в XIII в. получали земельный участок или некую привилегию, вы старались получить письменное подтверждение. Если вы занимались бизнесом в городе, то, договариваясь о чем-то с другим купцом, вы шли к нотариусу и составляли коммерческий контракт. Именно из-за этой потребности в ведении документации церковные школы, организованные после собора Иннокентия III, были всегда полны. Даже десятка новых школ было достаточно, чтобы изменить очень многое: за несколько лет один учитель мог обучить грамоте сотни юных горожан.
