“Дождавшись, когда освободится канонерская лодка “Сивуч”, с марта производившая съёмку берегов Кореи к югу от пограничной реки Туманган, адмирал приказал её командиру, капитану 2-го ранга О.В. Старку, идти в Чемульпо, 6 июля лодка бросила якорь в этом порту, а через день О.В. Старк был в Сеуле, где его ждали с нетерпением. По словам К.И. Вебера (Русский посланник в Корее. – Прим. авт.) “уже несколько дней сряду король справлялся о приходе лодки”. 14 июля состоялась аудиенция после которой капитан “сделал визит принцу Мину, племяннику королевы”{2} . Вышеизложенный пример как нельзя лучше показывает, какую важную роль играли стационеры (а ими были, как правило, канонерки) в политике на Дальнем Востоке.
Со 2-й половины 80-х годов XIX века обстановка на Дальнем Востоке всё более начинает обостряться. В первую очередь усилением здесь России был недоволен Китай. Поднебесная империя хотя и находилась в состоянии тяжёлого кризиса и всё более становясь полуколонией западных держав, всё же имела многочисленную армию и флот, который в численном отношении превосходил русские военно-морские силы на Тихом океане. Более того, со 2-й половины 80-х годов XIX века, Китай начинает большое внимание уделять реформам в армии и флоте, закупая современное оружие, заказывая новейшие корабли, в том числе два броненосца в 8000 т водоизмещения с двенадцатидюймовой артиллерией, приглашая на службу иностранных военных специалистов. Впрочем, боеспособность китайской армии и флота продолжала оставаться крайне низкой, но и с этой силой приходилось считаться, так как Российский Дальний Восток, удалённый от центра империи на тысячи вёрст, не был с ним связан железной дорогой, а русские сухопутные и военно-морские силы по-прежнему были здесь крайне малочисленны.
При разработке плана войны с Китаем в 1888 году комиссией, состоящей из командиров наиболее крупных кораблей Тихоокеанского флота (в т.ч. С.О. Макаров, К.И. Скрыдлов, П.П. Молас) канонеркам отводилась важная роль: китайский флот предполагалось решительно атаковать миноносцами и канонерками.
В случае войны с Англией единственно возможным вариантом действий этой же комиссией признавалось одиночное крейсерство, при этом в виду малочисленности русских крейсеров (только три единицы) на Тихоокеанском театре, даже “Бобру” с его 12-ю узлами хода и водоизмещением чуть более 1 000 тонн отводилась роль рейдера – ему предстояло оперировать в районе южнее Гавайских островов.
Канонерская лодка “Манджур” по пути на Дальний Восток, должна была осмотреть основанную в заливе Таджуру (район современного Джибути) “стоянку” основанную казачьим атаманом Н.И. Ашиновым.
“Кореец” в Чифу. 1895 г.
Энергичный атаман решил на свой страх и риск основать здесь русскую колонию, но это предприятие с треском провалилось. Командир “Манджура” капитан 2-го ранга Г.П. Чухнин, со слов сбежавшего из лагеря Оверкия Гордосевича так описывает положение поселенцев в своём рапорте от 8 февраля 1889 года: “Провизии не осталось, а есть некоторое количество мануфактурных товаров, пороху и водки… При сильной жаре и в особенности при недостатке пищи все сильно отощали, больных лихорадкой 8 человек, один уже умер. В особенности страдают женщины и дети. Дела там никакого нет… Вообще по словам Гордосевича, всё предприятие основано на предполагаемом грабеже. Остальное же всё обман… Вследствие голода, многие начали заниматься воровством баранов, коров и всего, что можно добыть в соседних поселениях, почему туземцы сильно возбуждены против русских”{3} .
“Манджур” ничем не смог помочь несчастливым искателям приключений: ещё находясь в Адене, Г.П. Чухнин узнал о печальном конце ашиновского предприятия: французы не захотели иметь на подконтрольной им территории русское поселение и разгромили его.
“Манджур”, “Кореец”, “Гремящий” и “Отважный” по прибытии на Дальний Восток сразу же включился в активную деятельность по изучению театра, охране рыбных и котиковых промыслов, выполнению помимо задач боевой подготовки и различных поручений дипломатического характера (в первую очередь, служа стационерами).
При этом выяснилось, что мореходность и дальность плавания “Гремящего” и “Отважного” не соответствуют требованиям Тихоокеанского театра, что впрочем и не удивительно – ведь лодки строились для Балтики, где и дальность плавания особо большая не требуется и штормы послабее. А вот “Манджур” и “Кореец” показали себя с самой лучшей стороны. В феврале и марте 1895 года “Манджур” и “Кореец” “подводную часть которых защитили “шубой” из корабельных листов, брезента и досок, совершили уникальный переход в пропиленном для них вручную ледовом канале (протяжённость 3 км), потребовавшемся для вывода кораблей на чистую воду и последующего присоединения к собиравшейся в Чифу русской соединённой эскадре”{4} .
Именно энергичное дипломатическое давление России на Японию, подкреплённое наличием на Тихом океане сильной эскадры, способной без труда уничтожить военно-морской флот Японии послужило причиной, заставившей Страну Восходящего солнца умерить свои аппетиты в отношении побеждённого ею Китая и отказаться от притязаний на Ляодунский полуостров с Порт- Артуром. Япония отступила, не приняв брошенный ей Россией вызов. Но уже через несколько лет русским канонеркам придётся принять самое активное участие в крупном вооружённом конфликте. Речь идёт о знаменитом восстании 1900 года в Китае, известном как “боксёрское восстание”.
“К концу XIX века Китай являлся объектом ожесточённой колониальной политики западных держав. Политическая слабость, разложение правящих элит, экономическая отсталость, культурно-духовная деградация происходили на фоне активного внедрения Запада в древнюго страну”{5} . Поражение Поднебесной в войне с Японией лишний раз продемонстрировало всему миру военную слабость империи. Несмотря на затраченные огромные денежные средства, армия и флот Китая находились в состоянии глубочайшего кризиса, разложение охватило все слои и сферы военной жизни.
Российский дипломат А. Максимов описывал состояние вооружённых сил Китая в конце XIX века: “Китайские офицеры, вообще, крайне неудовлетворительны. Офицерские должности раздаются зря, по протекции, происхождению или за бравый внешний вид и физическую силу… При этом кандидаты на звание командиров отдельных частей пускаются на всевозможные проделки и довольно успешно надувают экзаменационные комиссии, о чём нередко пишут даже в китайских газетах.
Вообще китайские офицеры невежественны, не имеют никакого понятия о военном деле, к которому относятся не более как ремесленники. Кроме того, они положительные хищники, смотрящие на казённый карман, как на собственный. Хищение пустило в китайской армии глубокие корни. Начальники частей обирают казну вполне беззастенчиво, они нередко распускают солдат по домам, оставляя под знамёнами самое ограниченное число, а деньги, отпускаемые на их содержание, кладут в карман.
Отпущенные солдаты возвращаются в свои части только ко времени инспекторских смотров, назначаемых обыкновенно раз в три года. В случае же какой-либо неисправности или внезапного приказания о выступлении в поход военачальники пополняют свои ряды насильственной вербовкой мирных граждан, которые опасаясь наказаний, покорно несут солдатскую службу, пока их не отпустят” {6} .
