— Хорошо, — похвалил Делорран и вернул капралу ожерелье. — Передай это генералу и объясни происхождение находки. Советую взять себе на подмогу пару солдат. Свободен!
Помрачневший капрал вновь оседлал коня и поскакал прочь в сопровождении молчаливого рядового.
Делорран не оставлял Дженнесте выбора. Это опасно. Выжить можно, только вернув ей артефакт. Но другого выхода он не видел.
Он утешил себя мыслью, что, несмотря на репутацию жестокой хищницы, она все же должна прислушаться к голосу разума.
Покончив с извлечением внутренних органов жертвы, Дженнеста отложила инструменты.
В груди трупа разверзлось широкое отверстие, из брюшной полости свисали влажные внутренности. Но ее мастерство было таким, что на прозрачно белой сорочке осталась лишь пара крохотных алых пятнышек.
Подойдя к алтарю, она зажгла от пламени черной свечи новую связку благовонных палочек. Дурманящий аромат, и без того наполнявший помещение, усилился.
Пара телохранителей-орков сновали взад и вперед с тяжелыми ведрами в руках. Один из них нечаянно выплеснул на пол содержимое, совсем немного, оставив на плитках влажный след.
— Это не должно пропадать! — раздраженно прикрикнула Дженнеста. — Будь поосторожней!.. Если, конечно, не хочешь заменить это добро своим собственным!
Телохранители воровато переглянулись, но стали действовать более осторожно. Наклоняя ведра над большой круглой ванной, они выливали в нее содержимое ведер. Ванна, сделанная из протравленных деревянных досок и обхваченная металлическим обручем, была похожа на бочку. От обыкновенной бочки ее отличало то, что она, с одной стороны, была гораздо ниже, а с другой — гораздо объемнее, так что в нее могла войти даже небольшая лошадь, приди Дженнесте в голову использовать бочку для такой цели. И если бы такое пришло ей в голову, слуги-орки бы не очень удивились.
Приблизившись к сосуду, она задумалась, рассматривая его содержимое. Орки вернулись. Мышцы у них на руках вздувались от напряжения, пока они опрокидывали в сосуд еще четыре ведра.
— Этого достаточно, — сказала она. — Оставьте меня одну.
Демонстрируя типично оркское отсутствие элегантности, они поклонились. Их уход был отмечен глухим ударом двери и последующим эхом.
Дженнеста опять повернулась к ванне со свежей кровью.
Встав на колени, она глубоко вдохнула, ощущая неповторимый аромат. Потом провела кончиками пальцев по густой жидкости. Кровь еще была теплой, почти как у живого тела. Так даже лучше. Она укрепит силу, которая когда-то приходила сама собой, а теперь нуждается в искусственном поддержании.
Мяукая, о ноги Дженнесты потерлась кошка.
Королева почесала ее за ушами, легкими пальцами мягко массируя меховую корону животного.
— Не сейчас, любовь моя, мне надо сосредоточиться.
Дженнеста сконцентрировалась на медитации. Нахмурившись, она повторяла заговор на древнем языке. То гортанные, то мелодичные фразы, сплетаясь в странный узор, то произносились полушепотом, то сопровождались почти визгом. Волна заклинания то вздымалась, то опускалась.
Свет рассеянных по помещению свечей и факелов колебался на невидимом ветру. Казалось, воздух загустевает, а сама атмосфера сжимается и сходится в одну точку над алым содержимым сосуда. Кровь пошла рябью и вспенилась. Отчетливо слышались плещущие звуки. Появлялись и лопались пузыри. Когда лопался очередной, из него вырывался вонючий пар цвета ржавчины.
Потом поверхность успокоилась. Кровь быстро свернулась. Образовалась корка. Как нефтяная пленка на воде, корка радужно отливала.
Лоб Дженнесты покрылся бисеринками пота. Ко лбу прилипли волосы. Под ее взглядом свернувшаяся кровь начала мягко поблескивать, как будто из нее полился некий внутренний свет. На блестящей поверхности появился колеблющийся образ.
Лицо.
Самой поразительной особенностью этого лица были глаза. Темные, жесткие, злые. Не слишком отличные от глаз самой Дженнесты. Но в целом это лицо было лицом человека в значительно меньшей мере, чем ее собственное.
Голосом, подобный которому мог бы прийти из глубин бездонного океана, образ заговорил.
— Что ты хочешь, Дженнеста? — В тоне, каким это было сказано, звучали пренебрежение и властность, но не удивление.
— Я подумала, что нам пора поговорить.
— Ага, великий борец за дело чужаков удостоила меня беседой.
— Я не борюсь за дело людей, Адпар. Я просто поддерживаю определенные элементы их движения — те, которые нахожу выгодными для себя. И для других.
Ответом был издевательский смех.
— Как всегда, обманываешь. Могла бы по крайней мере не врать относительно своих истинных мотивов.
— И последовать твоему примеру? — отпарировала Дженнеста. — Вытащи голову из песка и последуй за мной. Тогда, может быть, наши шансы сохранить древние традиции повысятся.
— Мы здесь и так следуем древним традициям, не тратя время на переговоры с людьми и не спрашивая у них разрешения. Придет время, и ты пожалеешь, что взяла их в союзники.
— Мать посмотрела бы на это иначе.
— Блаженная Вермеграм была во многом великой, но суждения ее не всегда были верными, — ледяным тоном отвечало видение. — Однако мы говорим о слишком старых вещах. Не думаю, что ты вызвала меня для разговоров на общие темы. Зачем ты меня побеспокоила?
— Я хочу спросить тебя об одной вещи, которую я утратила.
— И что же это такое? Наверное, груда драгоценностей? Ценная вещица? Твоя девственность?
Сжав кулаки, Дженнеста сдержала нарастающее раздражение.
— Предмет является артефактом.
— Очень загадочно, Дженнеста. Зачем ты мне рассказываешь об этом?
— Мне пришло в голову, что тебе, может быть… известно его местонахождение.
— Ты до сих пор не сказала, что это такое.
— Предмет не представляет никакой ценности ни для кого, кроме меня.
— Это не очень помогает.
— Послушай, Адпар, или ты знаешь, о чем я говорю, или нет.
— Понимаю, в чем твоя трудность. Если мне об этом артефакте ничего не известно, то ты не хочешь рисковать, рассказывая детали, которые могут разжечь мой интерес. Если мне что-то известно, то, наверное, потому, что ты лишилась предмета не без моего участия. В этом ты меня обвиняешь?
— Я тебя ни в чем не обвиняю.
— Ну и отлично, потому что я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Дженнеста не была уверена, говорит ли Адпар правду или просто играет в старую игру. Тот факт, что даже после стольких лет общения она не может этого определить, вызвал ее раздражение.
— Отлично, — сказала она. — В таком случае забудь.
— Разумеется, если этот… чем бы этот предмет ни являлся, так тебе нужен, то я бы, пожалуй, постаралась помочь…
