Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– В Астлантиде, да? – в третий раз спросил М’беки.
Второй киттянский антис был слишком молод, чтобы его взяли в астланский поход. Прошло двенадцать лет, юноша превратился в мужчину, гонявшего стаи хищных флуктуаций по космосу, как акула гоняет косяк скумбрии, но М’беки по сей день завидовал тем, кто ходил в Астлантиду, завидовал со всей страстью, на какую был способен. Страсти такого рода губят людей, побуждая кидаться в любую подвернувшуюся заваруху, и военный трибун надеялся, что с годами М’беки перерастёт эту опасную зависть.
– Да.
Тумидус кивнул, хрустнув затёкшей шеей. Залпом допил все, что оставалось у него в бокале, и пошёл за добавкой. Пока он ходил, М’беки сидел на месте, не двигаясь, что само по себе было чудом.
– Когда я умру, – сказал Тумидус, вернувшись, – я просто умру, без затей. На моих похоронах оркестр сыграет траурный марш. Восемь десантников встанут к гробу в почётный караул. Да, ещё салют: три залпа.
– Почему три? – заинтересовался М’беки.
– По уставу. Вряд ли я рискну приглашать кого-то заранее. Даже если буду понимать, что вот-вот умру – нет, не приглашу. Кто захочет, тот придёт. Как умирают антисы, парень?
М’беки молчал.
– Как? Вот я лежу на смертном одре. Размышляю: могу ли обмануть смерть? В одиночку мне не выйти в большое тело. Без своего колланта я – никто, кусок мяса, обременённый горсткой мозгов. Уговорить коллант, чтобы они вышли в космос со мной-умирающим? Это самоубийство. Нет никаких гарантий, что я выживу в большом теле. Умру я, и моим коллантариям тоже конец. Без меня коллант распадется, и заледеневшие трупы поплывут в вакууме. Ну хорошо, допустим, я выживу. Но коллантариям рано или поздно придёт время вернуться на планету. У них дела, семьи, обязательства. Они вернутся, я вернусь тоже, точно таким, каким стартовал – и сразу умру. Ладно, это я, член колланта. А вы, урождённые антисы, одиночки? Так как же всё-таки умирают антисы, а?
– В теории, – буркнул молодой антис.
– Умираете в теории?
– Нет. Я знаю, как умирают антисы, в теории. Я ещё ни разу не умирал.
– А на проводах бывал?
– Нет. Папины – первые. Я и не рассчитывал, что меня пригласят.
На импровизированной сцене застучали барабаны. Басовый рокот дунумбы, звонкие вскрики джембе, уханье кенкени. Ладони и пальцы музыкантов, обнажившихся перед выступлением до пояса, гуляли по туго натянутой коже: бычьей, козьей, и ни грамма синтетики.
Вокруг сцены начали танцевать.
– Смерть, – М’беки огляделся, словно впервые сообразил, где находится. Сцена, павильоны, тысяча сортов вина. Гуляки в попугайских костюмах. Действительно, смерть, как тема разговора, мало соответствовала фестивальному настроению. – Смерть, бро, это угроза. Угроза жизни, понял?
– Да неужели? – взорвался Тумидус. – А я-то, дурак, и не знал!
– Не рви глотку. Много ты знаешь об угрозе жизни…
Военный трибун обеими руками взял себя за горло и сдавил. Это был единственный способ промолчать. Иначе Гай Октавиан Тумидус рассказал бы самонадеянному молокососу об угрозах жизни, гонявшихся за помпилианцем по пятам.
– Задохнешься, бро. Кончай давить, не в цирке, – М’беки снял шляпу, водрузил её на колено и стал приглаживать воронье гнездо дредов, заменявшее антису прическу. По содержательности этот процесс мало чем отличался от самоудушения Тумидуса, но М’беки было всё равно. – Истинно говорю тебе, смерть – угроза жизни. Вот, к примеру, шмальнули тебе в затылок из игольника. Угроза?
– Угроза, – согласился Тумидус.
– И что ты сделаешь?
– Сдохну. С размозженным затылком.
– А я что сделаю?
– Ты? Какой дурак в тебя стрельнет?!
– А ты напряги фантазию. Из игольника, а? В затылок?
М’беки стукнул ребром ладони по котелку:
– Что я сделаю?!
– И ты…
Военный трибун прикусил язык. Ну да, конечно. Смерть – угроза существованию малого тела, жалкой людской плоти. В таких случаях реакции антисов идут на сверхсветовых скоростях. Игла летит на сверхзвуке, луч из армейского лучевика идёт на свете, а реакция этого шалопая в малиновом костюме, хлещущего пальмовое вино, как воду – на сверхсвете… Значит, Думиса М’беки выйдет в большое тело, превратится в сгусток волн и полей, неуязвимый для хилого человеческого оружия, и стартует в космос раньше, чем луч достигнет уязвимого затылка. Чёрт возьми! Антис стартует раньше, чем произойдёт выстрел – феномен «обратного времени», возникающий при сверхсвете, реакция на событие, прежде чем событие произойдёт. При «горячем старте» М’беки превратит стрелка в пепел, а если пожелает – и полгорода вокруг себя. Бывали случаи…
– В самое темечко, бро, – М’беки ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами. Лицо собеседника он читал лучше, чем текст в сфере коммуникатора. – Стартану, и ваших нет. А теперь представь: лежу я старенький, и вот смерть с косой. Замахнулась костлявая… Что я сделаю? Ты помрёшь, это мы помним. А я?
– Пуфф! – одними губами выдохнул Тумидус.
– Верно мыслишь. А я раньше, чем кони двину, выйду в большое тело. Из малого в большое, врубился? Лежал куском дерьма, и раз – лечу вольной птичкой. В смысле, плыву вольной акулой по бескрайним просторам космоса. Клёво, бро?
– Ну, клёво, – согласился военный трибун.
Он ждал подвоха. Он имел на то основания.
– Главное, назад не возвращаться, – развивал идею антис. – Вернусь-то я таким, каким ушёл! В смысле, без пяти секунд дохлым. Вернусь, а тут смерть, коса, взмах – раз, и я опять в космосе. Нет, возвращаться нельзя, лучше акулой по бескрайним. Без возврата, понял? Навсегда. В большом теле – навсегда, во веки веков. Без малого.
– Не представляю, – честно признался Тумидус. – Совсем без малого тела?
– Ага.
– Без всего этого?
Военный трибун похлопал себя по груди, по плечам. Привстал, похлопал по заднице.
– И без этого тоже, – согласился М’беки. – Обожди, я быстро…
Он сходил за вином, поднял бокал в странном жесте. Решив, что молодой антис собирается произнести тост, Тумидус поднял свой бокал в ответ, но М’беки вместо тоста произнёс с кривой улыбкой:
– И без этого. Не представляешь, бро? Не въезжаешь? Я тоже. И знаешь, почему? Молодой я ещё. Состарюсь – представлю, въеду. Для того Папа и зовёт. На проводах всегда бывает кто-то молодой, из наших. Традиция! Смотрим, жизни учимся. Смерти учимся. Провожаем…
– Провожаем?!
Тумидуса как током ударило:
– Вы что, его и в космос провожаете? Покойника?! Ну, не покойника… Не знаю, как назвать. После смерти малого тела – провожаете, да?
– Да. Недалеко: рядом покрутимся и назад. Наши, кто с опытом, предупреждали: они не любят, если долго рядом тусоваться. Долгие проводы – лишние слезы. Почти сразу улетают, и привет.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
