Книга Моменты счастья - Алекс Дубас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Вот эта история. Теплая кубанская осень 1943 года, окраина станицы Елизаветинской. Мне почти шесть лет. Я, переделав все домашние дела, убежала играть на улицу. А домашних дел, по крайней мере у меня, младшей из девятерых детей, стало меньше после того, как немцы отобрали всю нашу домашнюю живность и главное – нашу Калинку. Мама целыми днями ходит грустная, но я-то знаю, что грустит она не от того, что жалко ей кур и утят, не от того, что боится она нищеты – ведь смогла же наша большая семья выжить после того, как в 1937 году забрали папу. Она грустит, потому что не было давно писем с фронта от единственного сына Якова. Грустим и мы с сестрой Дашей, глядя на маму. Особенно грустно тихими вечерами, когда красное солнце молча скатывается по чистому небу за горизонт. Но накануне вечером нам было очень даже хорошо: маме принесли целый бидон меда. Они не сказали откуда, но я так думаю, что от маминой тетки. В тот вечер у нас был самый вкусный ужин – домашний хлеб и мед. После мама сказала Даше взять сапу (т. е. тяпку, на кубанской балачке) и идти за ней. Я тоже пошла: дома одной оставаться страшно. Но как только вышли за калитку, я вспомнила, что в это время на тропинках и в траве полно жаб, и мне стало не только страшно, но и противно. Пришли к ивам, что росли за огородами, на полянке, где мы, дети, играем обычно. Закопали бидон, аккуратно уложили траву на место, чтобы не видно было, и вернулись спать.
Сегодня такой хороший день: ясное небо. Позже, после обеда, мы пойдем купаться на Кубань, а пока можно поиграть на полянке. Но в полдень из соседских детей тут почти никого нет. Только вредные Мишка да Варька. Они часто выходят играть к нам с намазанным горчицей хлебом. Когда они приходят с запачканными лицами, любая, даже самая оживленная игра приостанавливается – мы все заглядываем им в рот, ведь мало кто из нас всегда сыт. Мама говорит, что когда придут наши, то их деду станет не так хорошо жить, ведь он предатель и полицай.
«У-у-у, пухлый Мишка и вредная Варька, как же вы мне надоели! Сейчас я вам покажу, что и у нас кое-что есть, что и нам можно завидовать, ведь у нас есть целый бидон меда», – думаю я. Подбегаю к самой крайней иве, к той, где раньше была качеля, где теперь закопан наш мед, висну на ветке. Прыгаю вверх и вниз и кричу: «А здэсь матэ мэд закопали! А здэсь матэ мэд закопали!» Повторяю нараспев и прыгаю. Какое счастье! Пусть слышат все. Но почему Мишка и Варька не слушают меня? Чем это они там заняты? Кричу громче: «А здэсь матэ мэд закопали, и вечером мы будемо його йысты». Подбегает Даша, бьет меня по спине и тянет вниз. «А ну прэстань, сабача мать! Хочешь, шоб их дэд отнэс мэд нимцам?!» – говорит, вся растрепанная. А я продолжаю еще громче: «А здэсь матэ мэд закопали, и мы будэмо його йысты! А здэсь матэ мэд закопали!» Мишка и Варька не слышат. Даша побежала за мамой. А я спрыгнула, стою и думаю, вся красная от радости и жары: «Да что там мед, у нас много чего еще есть и много чего еще будет. А то, что мы живем в сарае после того, как в дом попала бомба, так это ничего, это временно. Вот отпустят папу, вернется Яков с войны, и мы быстро новый дом не то что из самана – из камня сложим. Потом мы, восемь сестер, его побелим и поставим большой стол для всех соседей. И много же будет на том столе всего вкусного!» Я пока не знаю, что отца расстреляли сразу после ареста, еще в 1937 году, что брата убьют на фронте, что после войны будет голод. Сейчас я абсолютно счастлива.
Вечером мама пошла перепрятывать мед, но меня с собой на этот раз, как я ни просила, не взяла.
Лето 1977 года. Я теперь второклассница, но это будет 1 сентября, а сейчас я иду в летний школьный лагерь. Дорожка, солнце такое теплое, и мой желтенький костюмчик, который сшила мне мама. «Я такая счастливая! Просто счастливая», – думаю я.
Утро. Муж сосредоточенно смотрит в монитор. Что-то по работе… Я, проходя мимо, пытаюсь его поцеловать, он отмахивается, потому что мешаю. Я снова прохожу мимо и целую его в голову. Он недовольно хмурится. Затем я надеваю шорты на голову и начинаю танцевать перед ним. Не сразу, но он замечает, что что-то происходит. Начинает смеяться, я продолжаю кривляться, а затем… мы танцуем вместе. Счастье!
Октябрь 2000 года. На юрмальской даче мы отмечаем день рождения нашего друга Каспара. Мы выходим на улицу подышать и посмотреть на звезды. Там – зябко, и мы уже жалеем, что покинули теплую комнату с камином. Но мужественно кутаемся потеплее и поднимаемся на горку. Плюхаемся на листву и, прижавшись друг к другу, смотрим на луну, отражающуюся в реке. Вдруг кто-то предлагает на нее повыть… И вот мы, двенадцать трезвых еще, в общем-то, человек начинаем выть, подражая волкам. Сначала был кураж, а потом все началось по-настоящему. Мы выли с удовольствием. В нашем вое была боль, радость, страдание, решительность и обреченность, там были опыт и предвкушение, в нем слышались обиды и надежды… Что это было? Массовый транс? Не знаю. Знаю, что был абсолютно счастлив тогда, сидя с друзьями и воя на луну.
Август 2011 года. Мы сидим на балконе, он вдруг спросил: «А поехали на Казантип?» Я не поверила. Уже спустя три дня и две тысячи километров украинских дорог мы оказались в другой вселенной, полной радости, музыки, света, солнца, моря. Вокруг нет ничего, кроме улыбок, сансетов и ощущения остановившегося времени. Говорят, счастье длится мгновение и из таких мгновений состоит жизнь, но сейчас наше «счастье» длится две недели, а на потом – еще две, а потом еще и еще… Мы инфицированы.
История моей прабабушки. 5 апреля 1942 года. Блокадный Ленинград.
Мой день рождения. Дочь приходит домой после двух рабочих смен на заводе. Приходят сын с невесткой. Мы все живем вместе в коммунальной квартире на Пряжке. Так легче и теплее. Будет праздничный ужин: гороховый суп с хлебом. Настоящий кофе (последний от купленных двух килограммов в первые дни осени, когда объявили о блокаде) и сахарин.
Дочь разворачивает и достает из тщательно запакованного пакета настоящий свежий огурец! Мой самый любимый овощ!
Его запах свежести и запах весны до конца моих дней будут связаны с волшебством и счастьем…
«Приключения невидимых червячков в России, или Гоголь-моголь» – так называется мое счастье. Это был перфоманс, где мы сбрасывали на сцену шесть тысяч яиц, четыре тонны мусора, и семьдесят актеров в арт-объектах разного калибра выходили на сцену и скидывали на сцену свою одежду в зрителя. То, что я хотел вложить в этот спектакль, оно разрешилось совершенно неожиданным для меня образом и превратилось в такой импровизационный хаос, который я никогда не мог предположить. И эта неожиданность, эта случайность, которая произошла во время «Гоголя-моголя», – она меня сразила. И вот это чудо вдруг открывшегося неизвестного тебе прежде, конечно же, является для меня как художника наивысшим пунктом счастья.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Моменты счастья - Алекс Дубас», после закрытия браузера.
