Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Несколько дней и ночей в квартире никто не появлялся. Варя возвращалась туда после работы, растапливала печку в кухне, приникала щекой к гладким изразцам и плакала ни о чем, о сущих пустяках, может быть, о забытом дома красном шарфе, может быть, о сквозняке из неплотно закрытой форточки. А может быть, немного о Володичке. Но однажды вечером ее встретила в дверях строгая, вытянутая в струну женщина с рыжими волосами. Оглядела Варю с ног до головы и, сухо поздоровавшись, исчезла в своей комнате.
Вскоре выяснилось, что соседка с красивым и странным именем Александрия будет новой Вариной начальницей, а ее приемная — Вариным рабочим местом. Рассудительная и требовательная, она обращалась к Варе «милочка» и ожидала от нее предельной точности в словах и делах. И хотя она казалась холодной и высокомерной, Варя была только рада этому. У нее была работа, никто ее не жалел, и не было времени на выматывающие мысли.
Через месяц ей случайно передали письмо от отца, он ездил по фронтам с концертами вместе со своим хором. В письме он сильно волновался, не понимая причин бегства, и просил срочно телеграфировать. Но Варя ничего отвечать не стала, только опять немного поплакала возле печки.
Она часто представляла себе, что творилось дома, когда она — дочь известного на весь мир композитора и пианиста Кузнецова — пропала за день до эвакуации. Плакал ли отец, или только злился и пил сердечные капли? Бегала ли по дворам Настя, домработница, собирая слухи? Оставался ли румянец на щеках Володички, когда он пришел передавать отцу записку о том, что Варя не вернется? Выдал ли он ее?
Володичка был таким хрупким и юным, что Настя приговаривала: «так и хотца переломить об коленку», помогая ему снять пальтишко в прихожей. Отец не мог насмотреться на его игру, любовался быстрым ходом пальцев, прочил известность и считал его своим лучшим учеником. А Варя мечтала сбежать с ним куда-нибудь далеко, где он смотрел бы только на нее. Но он приходил к ним только затем, чтобы заниматься с отцом и говорить о музыке. В доме собирались знаменитости, и все кружилось вокруг черного блестящего рояля с золотой надписью «C. Bechstein», и все в нем отражалось и преломлялось. Гости казались уродливыми и прекрасными одновременно, и Володичка играл для них. А после него играл отец, и был он за роялем как большая согбенная черная птица. А Варя никогда не играла, потому что с детства была «ошеломляюще амузыкальна», как сказал однажды отец.
Девочкой она любила забираться в отцовское кресло напротив окна, где он обычно сидел, облаченный в велюровый домашний костюм. Легкий запах лимонного талька для рук и одеколона оставался там, когда он уходил. Кругом стопками лежали ноты, записные книжки, книги и распечатанные письма. Иногда ей можно было забирать себе иностранные марки и клеить в свой альбом.
Уже повзрослев, по привычке наскоро перебирая отцовские конверты в поисках яркой нездешней марки, Варя заметила страницы начатого и недописанного письма, в котором упоминалось ее имя. Любопытство взяло верх, и Варя прочла несколько строк:
«Дружочек Боренька, сегодня я решил, что нельзя, нельзя позволять себе ни одной сомнительной ноты, концерт должен быть сделан строго, сурово, и в этом залог его жизненности, что бы ты ни говорил мне. Еще лопаются пальцы от учения той, помнишь, вещи, думаю взять рахманиновский способ заклеивания. Засел за корректуру, которая давно гниет у меня, и не мог с ней сладить снова. Чувствую бессилие и пропасть там, где раньше был яростный поток веселого вдохновения. Задумался о Варюше, как обидно, дружище, что нет в ней и намека на способность хотя бы раз ощутить эти волны и жар. Она безвольна и опустошена, никогда мне не объяснить ей, как гонит и гнет меня необходимость сочинять и играть, изнуряя себя и хлеща плетьми. Но какое это и счастье вместе с тем. А она живет легко и щебечет только при свете солнышка.
Да… хотел сообщить тебе, что выбрано к концертам только три новых романса, а остальные…»
Несколько ночей кряду она не спала, все думая и думая о написанном. Пустота зияла в ее душе, и не горел яркий слепящий свет, и музыка оставляла ее равнодушной. Жизнь отца держалась музыки, как ночной мотылек — лампы, а Варя только смотрела на нее из темноты, не чувствуя ничего, что влекло бы ее к этому свету. На следующий день Варя, наскоро сунув Володичке записку, сбежала из дома.
В тот роковой день, который нас с вами интересует больше всего, в городе случилось то, что звучало, как вой сигнальной сирены, как топот сбегающих в бомбоубежище ног, плач младенцев и причитания матерей. На город надвигался налет. Но Варенька и не подумала бежать со всеми и прятаться под землей. Напротив, она дождалась, пока все покинут коридоры и кабинеты, и не спеша вернулась на свое место в приемной. В сумерках она сидела и слушала звуки сирены. Ей не было страшно. Никто никогда больше не будет жалеть о ней, и папа никогда не станет печалиться.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, оттуда выплеснулся яркий свет, в котором сверкая стояла Александрия Петровна. Мы не можем с вами знать, что между ними произошло в точности, но можно предполагать, о чем они вели разговор.
— Что же вы, милочка? Вам надлежит быть сейчас в убежище. — Александрия Петровна сняла с вешалки и набросила на плечи пиджак, зябко поежившись. — Поторопитесь.
— Я никуда не пойду. — Варя даже не подняла на нее глаз и продолжала смотреть в темноту окна. — Вы-то вот не идете.
— Мне здесь ничего не грозит, чего нельзя сказать о вас. Вы что же, милочка, смерти ждете? — Варя заметила, что ее голос потеплел.
— Жду, — от непривычной доброты близко поступили слезы.
— Смерти, это понятно. Но, может быть, у вас, Варвара Николаевна, есть и предсмертное желание? — Александрия Петровна мягко улыбнулась и тронула Варю за плечо.
— Да, одно желание у меня есть, — твердо ответила Варя.
В ответ Александрия Петровна сделала приглашающий жест в направлении освещенной комнаты. Кабинет оказался просторнее, чем Варя представляла. Он светился, но это был не электрический свет, а сияние множества свечей. Варя присела на предложенный стул и завороженно посмотрела на протянутую ей большую книгу в бархатном переплете.
— Теперь, милочка, загадайте свое самое главное желание. Запишите его на этой странице и поставьте свою подпись.
Для Вари все это было сказкой со страшным концом, но она четкими и крупными буквами вписала свое желание, поставила аккуратную точку, положила перо и с вызовом взглянула на начальницу. Та пробежала глазами по еще не высохшим строчкам.
— Милочка, за такие желания придется расплачиваться. — голос ее вновь стал ледяным.
— Я не меняю своих решений, — Варя поднялась.
— Воля ваша, — бесцветным голосом сказала Александрия Петровна, оторвала от исписанной страницы нижнюю половину и протянула Варе листок.
Воздушная тревога оказалась ложной, суматоха улеглась, и жизнь потекла своим чередом. Через несколько недель запрос Кузнецова Николая Ивановича достиг администрации города. В день, когда настоящая весна начала наполнять городские лужи, Варвару Кузнецову увезли. Володичка нес два Вариных чемодана и думал, что они похожи на двух хищных зверей.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
