При этой мысли она невольно ужаснулась.
«Я не должна влюбляться в него! Это недопустимо! — убеждала она себя. — Это сделает меня несчастной, и, когда я уеду домой, я буду тосковать от желания увидеть его, хотя это, конечно же, будет совершенно невозможно!»
Мена как будто бы снова ощутила прикосновение его губ — сильных, требовательных и таких желанных.
Как только он коснулся ее, что-то теплое и волшебное проснулось в ее груди.
Как будто взошло солнце или нет, скорее — блеснула молния.
Ее переполнял немой восторг. Ничего более волнующего она не могла себе и представить.
Девушка подошла к окну и отдернула занавес.
Уже совсем стемнело, на небе высыпали звезды, а бледная луна только-только показалась над деревьями.
Открывшаяся взору картина была так прекрасна, что казалась почти нереальной и в то же время как бы являлась частью переполнявшего девушку чувства.
Того чувства, что пришло к ней сегодня в том, словно игрушечном, доме и возросло в миллион раз от прикосновения губ его молодого хозяина.
Все было бесполезно.
И сколько бы она ни боролась с собой, сколько бы ни молилась, все было неискренне — она знала, что уже полюбила его.
Прошло довольно много времени, прежде чем Мена смогла отойти от окна.
Она сказала себе, что пора идти в комнату матери помочь ей раздеться.
Хотя сейчас ей было нелегко думать обо всем, что не касалось Линдона. Ведь, может быть, как раз в этот самый момент он вступает в схватку с ворами.
Она волновалась, хватит ли у него благоразумия, чтобы позвать кого-нибудь из людей герцога на помощь.
К тому же и похитители могли ни перед чем не остановиться в своем намерении украсть Завоевателя.
Ей оставалось только молить Бога, чтобы с Линдоном ничего не случилось.
Было уже поздно, и она поспешила из своей комнаты к матери.
Как она и ожидала, мать еще не поднялась наверх.
Не успела Мена устроиться поудобнее в кресле в ожидании матери, как дверь отворилась.
Мена выжидательно подняла глаза, но в комнату вместо матери вошла Алоиз.
— О, это ты, Алоиз! — воскликнула Мена. — А мама еще не возвращалась.
— Я знаю, — ответила Алоиз, — и это просто невыносимо, как она полностью монополизировала герцога!
Мена удивленно смотрела на сестру. Та прошла к туалетному столику, села на пуфик и стала разглядывать свое отражение в зеркале.
Она поправила диадему, которую горделиво носила на голове.
— Мама поступает только так, как ты ей велела, — примирительно сказала Мена, когда сестра замолчала. — Она говорит, что находит герцога очень приятным и была бы рада такому зятю.
— Ну, конечно! — Алоиз говорила довольно резко. — Какая мать отказалась бы?
Мена не отвечала, и она продолжила:
— Однако я хочу сама общаться с герцогом, а мне все труднее и труднее оказываться в его обществе.
— Мы уезжаем домой в понедельник, — сказала Мена.
— Думаю, что как раз вовремя, — ответила Алоиз. — В Лондоне мне удавалось общаться с ним чаще, даже могу сказать тебе, значительно чаще, чем здесь.
— Может быть, нам стоит уехать завтра? — тихо спросила Мена.
Сказав это, она вдруг осознала, что если Алоиз согласится с этим, то она не сможет снова увидеть Линдона.
Ей показалось, что ее душа восстает против такой мысли.
— Естественно, вы не можете так поступить, — отрезала Алоиз. — Людям покажется странной такая поспешность. Я была уверена, что Вильям уделит мне немного внимания сегодня вечером, но он даже не пригласил меня танцевать!
— Как жаль, — посочувствовала сестре Мена.
— Да, между прочим, мне сегодня фактически сделали предложение, — продолжила Алоиз.
— Серьезно? — спросила Мена. — Кто-нибудь стоящий твоего внимания?
— Кажется, все считают, что он заслуживает уважения, — ответила Алоиз. — Граф Элдерфильд. И кстати, он чрезвычайно хорош собой.
— А сколько ему лет? — поинтересовалась Мена. Алоиз удивленно взглянула на сестру:
— Не понимаю, какое это имеет значение, но, думаю, ему приблизительно лет тридцать или двадцать девять… — и он очень богат!
Обе сестры помолчали.
— Ты не… думаешь, Алоиз… что ты была бы более счастлива… с… человеком, который ближе тебе по возрасту? И раз граф так богат, то ты могла бы иметь… все, что… пожелаешь, — сказала Мена.
— Я и сейчас могу позволить себе многое, но, как я уже говорила тебе, Мена, мне нужен герцог! — с решимостью заявила Алоиз.
Мена еще с давних пор знала, что это означало. Сестра твердо намеревалась идти к своей цели.
И тогда, полагая, что так будет правильно, Мена предприняла еще одну попытку убедить сестру.
— Послушай, Алоиз, — начала она, — мы — сестры, и я всегда восхищалась тобой, еще с тех пор, как была маленькой девочкой. Видимо, и ты видела, как счастливы были наши родители, и все, что бы ни происходило в их жизни, даже когда они испытывали нужду, было волшебно, потому что они любили друг друга и были счастливы вместе.
Она замолчала на мгновение и, надеясь, что Алоиз все же слушает ее, продолжила:
— Конечно, каждая девушка мечтает о такой любви! Титул, даже самый значительный, никогда не восполнит отсутствия если не любви, то хотя бы интереса к мужу.
Алоиз отреагировала на ее слова не сразу:
— Твоя беда, Мена, состоит в том, что ты все еще витаешь в облаках и у тебя совершенно отсутствует здравый смысл. Герцогиня всегда герцогиня, и я добьюсь того положения в обществе, которое заставит всех не только завидовать Мне, но и относиться ко мне с почтением.
— Но если, предположим, ты… не будешь счастлива с герцогом? — спросила Мена.
В комнате стало тихо, потом Алоиз рассмеялась, и смех ее был не очень приятным.
— Земляничные листья, украшающие корону и герб герцога, послужат мне утешением, — сказала она, — и потом, на свете существуют и другие мужчины, и, смею надеяться, я не буду страдать от недостатка их внимания.
Мена поняла, что убеждать сестру бесполезно, и потому отступила.
Ей было не по себе от мысли, что, еще не успев стать женой своего герцога, Алоиз уже задумывается о том, что внимание других мужчин будет ей утешением.
Алоиз отошла от туалетного столика.
— Я возвращаюсь в бальную залу, — сказала она, — и если мама все еще с герцогом, я уведу его, а ее отошлю спать. В любом случае уже слишком поздний час для таких пожилых людей!
