«48-му танковому корпусу двигаться не на север, а прорываться на северо-восток, чтобы освободить румын».
Уже в тот же день корпус был окружен.
Корпус находился на грани уничтожения, когда поступил приказ от группы армий – пробиваться на юго-запад по направлению к Чернышевской. И здесь корпусу сильно повезло: с грехом пополам удалось это сделать, причем вместе с танковым корпусом прорвались несколько тысяч румын. На протяжении многих километров немецкие части двигались в непосредственной близости от русских, при этом и те и другие с опаской смотрели в сторону друг друга, но через одиннадцать часов фортуна немцам улыбнулась: 48-му танковому корпусу уже не грозило уничтожение, рискованная операция удалась, войска и бронетехника были сохранены для использования в дальнейших боевых действиях.
Для Генерального штаба сухопутных войск не было неожиданностью ни русское наступление, ни прорыв русских войск через линию обороны 6-й армии. Генеральный штаб не располагал какими-либо дополнительными военными средствами для усиления фронта, а своевременное отведение линии фронта назад, как известно, Гитлер запретил. Обстановка расценивалась как очень серьезная.
Гитлер был в ярости, узнав о прорыве русских войск. Он ведь не мог не видеть, что с гибелью 3-й румынской армии судьба Сталинграда и находившихся в этом районе немецких частей была предрешена, однако ничего не было предпринято, хотя генерал-полковник Гальдер предупреждал об этом и генерал Цейтцлер также обращал внимание Гитлера на опасные участки на Сталинградском фронте. И вот теперь «измотанный противник» воспрянул духом и силами шести корпусов прорвал немецкую оборону именно в том месте, о котором Гитлеру многократно докладывали в многочисленных сводках.
Необходимо было найти виновного, и такой виновный был найден.
Гитлер издал указ, в котором пытался доказать вину командира 48-го танкового корпуса. Высшие офицеры всех немецких частей были ознакомлены с данным указом, имевшим следующий текст:
«Фюрер и главнокомандующий сухопутными войсками
5.12.42
В ходе Сталинградской операции уже в октябре возникла опасность угрозы со стороны противника северному флангу нашего фронта наступления, растянувшемуся на многие километры.
В течение первой половины ноября наметились признаки того, что наступление будет осуществляться на участке 3-й румынской армии. Для того чтобы противостоять данному удару, по моему приказу 22-я танковая дивизия была перемещена в тыл правого фланга 3-й румынской армии, где после присоединения 1-й румынской танковой дивизии был сформирован 48-й танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта Гейма.
Данный танковый корпус имел задачу в случае наступления противника или его прорыва немедленно выступить с ответным ударом и тем самым воспрепятствовать сжатию правого фланга 3-й румынской армии войсками противника.
Наступавшим частям противника противостояли чрезвычайно мощные силы.
Сам марш-бросок и состояние 22-й танковой дивизии дают достаточно оснований для осуждения. Из большого количества танков, насчитывавших более ста единиц, к месту первоначально указанного назначения прибыли немногим более тридцати.
Я вижу тяжелейшую ошибку офицера в том, что в такое время и при таких обстоятельствах он не направил всю свою энергию на то, чтобы использовать мощную ударную силу своих частей или устранить допущенные нарушения.
Командир танкового корпуса был обязан сразу же познакомиться со всеми возможными задачами, связанными с использованием его частей.
Дальнейшей его обязанностью было подтянуть к себе подчиненные ему танковые дивизии и подробно обсудить с командирами все вопросы, связанные с введением этих дивизий в бой.
Быстрота действий была тем более необходима, когда стало ясно, что, во-первых, румынские союзники в отношении их внутреннего состава, командования и боевого духа не отвечали тем требованиям, которые в подобных случаях предъявлялись к немецким дивизиям, а во-вторых, их противотанковые части не имели необходимого оснащения.
Когда 19 ноября началось ожидавшееся наступление русских, участок фронта, на который был направлен первый удар, оказался первоначально сравнительно узким. Быстрый подход танкового корпуса, имевшего в распоряжении более ста пятидесяти танков, при всех обстоятельствах должен был привести к успеху.
На самом же деле в первые двадцать четыре часа после начала наступления танковый корпус так и не появился. Во вторые двадцать четыре часа командующий попытался установить связь с 1-й румынской танковой дивизией, так как без этой связи невозможно немедленно соединить обе дивизии и вывести их в район боевых действий для нанесения ответного удара.
Вместо того чтобы, используя все средства и невзирая ни на что, пробиваться к румынской танковой дивизии, 22-я танковая дивизия действовала медленно и неуверенно.
Именно вследствие этой полной несостоятельности 48-го танкового корпуса могла возникнуть ситуация, которая привела к двустороннему обхвату 3-й румынской армии и, тем самым, к катастрофе, чудовищные размеры и ужасные последствия которой еще и сейчас не поддаются определению. Ввиду последствий этой катастрофы, гибели многих частей, потери большого количества вооружения, последовавшей после окружения 6-й армии, нельзя охарактеризовать просто как грубую халатность поведение, которое когда-либо ставилось в вину какому-либо командиру в ходе данной войны.
Чрезвычайно велики также моральные нагрузки, возникшие в результате для немецкого военного командования.
