Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
Короче говоря, как Соединенные Штаты и их союзники, так и Советский Союз и его союзники взаимно глубоко заинтересованы в справедливом и подлинном мире и в прекращении гонки вооружений…
Вчера этот мрак пронизал луч света… Это соглашение не открывает золотого века… Но оно является важным первым шагом к миру, шагом к разуму и шагом от войны… Это соглашение отвечает нашим интересам, и особенно интересам наших детей и внуков, а у них нет здесь в Вашингтоне своего лобби… Древняя китайская поговорка гласит: «Любое путешествие в тысячу ли должно начаться с первого шага»… Давайте сделаем этот первый шаг…»
Шаги Кеннеди в сторону мира вызвали неоднозначную реакцию в США. Большая часть американцев встретила их с воодушевлением, но были и такие, кто расценил их как явное свидетельство слабости своей страны перед Советами. Вердикт этих людей был убийственный: «Кеннеди оказался трусом, недостойным называться мужчиной!» Дин относился к числу тех, кто поддерживал Кеннеди в его миротворческих стремлениях, а вот его отец Сирил Рид президента США за это презирал.
– Этот сопливый мальчишка пустит прахом все, что было создано до него его предшественниками, – бушевал Сирил, когда его сын в очередной раз навестил родительский дом в Аризоне. – А ты называешь его шаги правильными, потому что окончательно стал красным.
– Отец, никакой я не красный, – пытался вразумить родителя Дин. – Я просто хочу, чтобы мою страну люди не воспринимали как мирового жандарма. Ведь сколько людей ненавидят Америку за то, что она кичится своим могуществом.
– Это ты наслушался речей своего гнилого либерала Патона Прайса, – почти зарычал отец в ответ на слова сына. – Это они, либералы, считают, что надо стыдиться могущества своей родины. А ты, дурень, веришь этим россказням.
– У меня, отец, есть своя голова на плечах, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее, ответил Дин. – И глаза тоже есть. Я, к твоему сведению, неоднократно ездил в Латинскую Америку и знаю, что говорю.
– Ты просто глупец, который дальше своего носа ни черта не видит. – Сирил резко встал с кресла и принялся нервно мерить кабинет шагами. – Чтобы удержать в узде сомневающихся, их надо периодически стращать. Других методов они не понимают. Стоит только дать слабину, как эти страны разбегутся в разные стороны и легко попадут под пяту коммунистов. Как это стало с той же Кубой.
– Но что же тогда мы за страна, если можем удерживать возле себя своих союзников только с помощью силы? – парировал доводы отца Дин. – Значит, Советы лучше нас, если к ним побегут наши союзники.
– Ничем они не лучше! Просто химеры, провозглашаемые ими, пока находят сторонников. Еще бы, ведь они хотят построить на земле бесклассовое общество! Разве это не заманчиво? Но ничего они не построят, как Томмазо Кампанелла не построил свой город Солнца. Я же историк, я знаю.
– А какое общество построили мы? – Дин впервые за время разговора позволил себе повысить голос. – Неужели, по-твоему, это и есть предел мечтаний для людей?
– Я не идеализирую наше общество, но оно в десятки, нет, в сотни раз лучше, чем то, что строят коммунисты. Да, оно несовершенно, в нем масса пороков, но оно свободное. Понимаешь, сво-бод-но-е!
– Свободное для одних, а для других… Разве чернокожие у нас свободны? Или индейцы? Почему в нашем обществе кучка людей имеет все – заводы, яхты, банки, а другая, бо́льшая часть, перебивается чем придется? Почему такой разительный контраст между богатством и нищетой? Ведь если так будет продолжаться и дальше, нашей стране не миновать революции.
– Я же говорю, что ты красный, – вновь рубанул воздух рукой глава семейства. – Люди, поздравьте меня, мой сын – коммунист!
Дин ответил не сразу. Он подождал, пока отец успокоится, и, когда тот перестал нервно ходить по кабинету и застыл у окна, продолжил:
– Так нельзя, отец. Почему всех, кто не согласен с твоим мнением, ты называешь красными? Мне, как и тебе, ненавистна любая идеология. И я скорее пацифист, чем коммунист.
– Какая разница? – отмахнулся от сына отец. – От пацифиста до коммуниста даже не один, а всего полшага.
Здесь Сирил повернулся к сыну и, пристально глядя ему в глаза, закончил:
– И помяни мое слово, Дин, ты сделаешь эти полшага гораздо быстрее, чем тебе кажется.
После этого в кабинете возникла тягостная пауза. Нарушил ее осторожный скрип двери. На пороге кабинета появилась хозяйка дома, которая голосом, полным нежности, произнесла:
– Ну что, наспорились? Пойдемте обедать. Я приготовила ваш любимый картофель с беконом.
Дин вспомнил этот спор 22 ноября, сидя у телевизора и слушая сообщение комментатора Си-би-эс Уолтера Кронкайта о том, что в Далласе было совершено покушение на Кеннеди. Дин не верил своим ушам. «В Далласе, штат Техас, по президентскому кортежу было произведено три выстрела, – гремел голос комментатора. – Согласно первым сообщениям, президент серьезно ранен, он сник на коленях у госпожи Кеннеди, которая воскликнула: „О, нет, нет!“ Кортеж продолжил свой путь, не замедляя движения. Раны могут оказаться смертельными…»
Это было первое короткое сообщение о покушении, после чего программа телепередач продолжилась – была возобновлена какая-то «мыльная опера». Дин пощелкал каналами, но там было то же самое. И только в 14.38 все каналы американского ТВ прервали свои передачи, чтобы передать экстренное сообщение: «Президент скончался в 2 часа пополудни…»
В течение последующих трех дней американское телевидение отдало все свое эфирное время только одному событию – убийству своего президента. Не было показано ни одной развлекательной передачи, ни одного рекламного блока. Естественно, версий относительно этого убийства было высказано множество. Однако доминирующей тогда была одна – Кеннеди убили коммунисты. Да и как иначе, если средства массовой информации особо подчеркивали то, что убийца президента Ли Харви Освальд незадолго до покушения жил в Советском Союзе, в Минске, из чего делался однозначный вывод: там он был завербован КГБ и специально прислан в Америку с заданием убить Кеннеди. Как стало известно чуть позже, даже новый президент США Линдон Джонсон в первые минуты после убийства обронил характерную фразу: «Мы еще не знаем, не коммунистический ли это заговор».
Дин внимательно следил за всей информацией, касавшейся трагедии в Далласе, пытаясь своим умом докопаться до истины. И хотя сделать какие-то определенные выводы по горячим следам было еще трудно, он все же твердо определился в одном: Кремль к этому убийству непричастен. И утверждать обратное могли только люди, которые плохо анализировали последние события в мире. Да, каких-нибудь два года назад советский лидер Хрущев мог ненавидеть хозяина Белого дома: за свое унизительное отступление в Берлине в 1961 году и капитуляцию во время Карибского кризиса. Но потом ситуация резко изменилась. За последние полгода США и Советы начали процесс сближения друг с другом, стали нащупывать первые подходы к смягчению международной напряженности. Поэтому убивать Кеннеди Москве было невыгодно и незачем. А вот тем, кто не хотел этого сближения, его смерть была просто необходима как воздух.
Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
