Лайза позволила себя переубедить. Однажды за кулисами кто-то попросил у нее автограф, и это значительно подняло ей настроение.
Как и раньше, газетчиков больше занимало отсутствие Дезире, чем присутствие Лайзы. Один приступ разлития желчи мог быть расценен как нечто, что может случиться с каждым, но два уже начали вызывать подозрения. Появились намеки: а не кроется ли причина недомогания Дезире в том, что она злоупотребляет — ну, самую малость — своим любимым напитком.
Это заставило маму и Долли буквально кипеть от гнева и негодования и даже прибегнуть к угрозам подать в суд на авторов оскорбительных домыслов. Впрочем, через некоторое время они остыли.
— Ничего не поделаешь, — сказала мама. — Приходится с этим мириться.
Вскоре, однако, и газетчики видимо решили, что нет ничего нового в том, что дублерша заменяет на один-два вечера знаменитую актрису.
Так как после всех этих событий до нашей встречи в парке прошло совсем немного времени, основной темой беседы стало выступление Лайзы во время маминого вынужденного отсутствия.
Родерик вежливо слушал, как Лайза пересказывала ему все подробности.
Бедная Лайза, подумала я. Вероятно, эти разговоры приносят облегчение ее раненой душе. Она в этот момент описывала ему свое состояние леденящего страха в момент, когда поднимается занавес.
— Я знаю все танцевальные номера, все па, я столько раз наблюдала за ними со сцены, когда танцевала в кордебалете, а кордебалет участвует в «Графине Мауд» почти все время. И все же я постоянно спрашиваю себя: «А это я помню? А что идет дальше?» Начинают дрожать коленки, и я уже почти уверена, что перепутаю слова.
— Мама всегда говорит, что просто необходимо испытывать нервное напряжение, чтобы хорошо выступить. Очевидно, так с тобой и произошло.
— Надеюсь. Но никто этого не заметил.
— Долли заметил. В самом деле, он был доволен тобой. Я в этом уверена.
— Он сказал, спектакль сойдет со сцены, если с Дезире опять случится приступ.
— Ничего такого не случится, ни со спектаклем, ни с мамой. Оттого, что она не выступит один-два раза, зрителям только еще больше захочется ее видеть.
Я повернулась к Родерику.
— Пожалуйста, извини, что мы постоянно касаемся этой темы. Все это так важно для Лайзы.
— Я понимаю, — сказал он и добавил, обращаясь к ней, — жаль, что я не был на этом спектакле.
— А я, наоборот, рада этому. Лучше, если вы меня увидите, когда я наберусь побольше опыта.
— Надеюсь, опыта в «Мауд» больше не будет, — быстро проговорила я. — Ведь это станет возможно только, если у мамы опять случится приступ, и тогда мы все будем ужасно волноваться.
— О, я не это имела в виду. Конечно же, нет, я тоже так считаю. Я и сама разволновалась, когда это случилось во второй раз. Но, разумеется, как сказал доктор, это было простое совпадение. Так бывает.
— Может быть, вам дадут ведущую роль в другой пьесе — после того, как вы себя показали в этой. Должно быть, это очень трудно, когда узнаешь о выступлении за несколько минут до спектакля. Всякий это поймет.
— Такова работа дублерши. Я должна быть благодарна, что меня вообще взяли в театр. Так трудно куда-либо пробиться без друзей.
— Да, но теперь у вас есть друзья, — сказал Родерик.
Должно быть, она поняла, что мы слишком много говорим о ее делах и быстро сказала:
— Расскажите нам еще об этих необыкновенных находках на ваших землях. Как бы мне хотелось их увидеть!
Так мы и беседовали, и я уже почувствовала легкое раздражение против нее за то, что она опять помешала моему свиданию с Родериком.
Вместе с мамой мы поехали навестить Дженет Дэар. Она жила в Ислингтоне, где снимала на двоих с подругой небольшой домик. Дженет была рада нашему приезду.
Первое, что она сказала:
— Смотрите! И никаких костылей!
— Замечательно! — воскликнула мама. — Когда ты возвращаешься?
— Сначала мне надо разрабатывать ногу. Танцы есть танцы, ты понимаешь. На это потребуется время, но не долго. А если бы не это, я бы вернулась уже через неделю. Надеюсь, все идет хорошо, и мистер Доллингтон на меня не в обиде?
— Ну, конечно.
— Я так благодарна ему, что он продолжает платить мне жалованье. Не знаю, что бы я без этого делала.
Я знала, как все было на самом деле, потому что слышала, как мама спорила с ним об этом. Долли сказал, что компания не может себе позволить платить девушке, которая не работает, особенно учитывая, что нужно оплачивать выступления Лайзы Феннел, заменяющей дублершу.
— Долли, не будь скрягой, — сказала мама. — На что будет жить бедная девушка, если ты лишишь ее жалования?
— Надо полагать, на то же, на что живут все, когда не работают, — ответил Долли.
— Ты черствый человек, Долли.
— Дезире, я деловой человек. Я должен получать прибыль от спектакля, иначе мы все останемся без работы.
В конце концов они пришли к соглашению: компания выплачивает Дженет половину, а остальное добавляет мама, но Дженет не должна этого знать, потому что ей будет неловко, если она узнает.
Меня так и подмывало раскрыть эту тайну, мне всегда хотелось, чтобы люди знали, какая добрая у меня мама. Но она, хорошо меня зная, поняла мои намерения и бросила мне быстрый предупреждающий взгляд.
— Мне сказали, недели через две я смогу начать по немногу репетировать. Пожалуй, через месяц я уже вернусь на сцену. Ноги сначала будут как деревянные, — говорила Дженет.
— Смотри, не перенапрягайся. Лайза Феннел вполне справляется.
— Эта новенькая! Как ей повезло! Уже два выхода!
— И все из-за моего желудка.
— Я читала газеты. Пожалуй, это не тот случай, когда на следующее утро просыпаешься знаменитостью, да? — добавила она с нотками удовлетворения в голосе.
— Такое бывает только в романтических мечтах, ты же знаешь.
— Иногда так случалось. Но не с Лайзой.
— Она еще совсем недавно на сцене, — сказала я в ее защиту. — И в самом деле выступала совсем неплохо.
— «Совсем неплохо» говорят из вежливости, чтобы не сказать «не совсем плохо», — сказала Дженет. — Вот я бы сумела их расшевелить.
— Вижу, что я допустила оплошность, — рассмеялась мама. — Мне следовало бы еще пару раз полежать с приступами.
— О, нет, нет! — вскричала Дженет. — Я вовсе не то хотела сказать! Я была в ужасе, когда узнала об этом.
— Все в порядке, дорогая, я понимаю. Все это вполне естественно. Как говорится, что одному на пользу, другому во вред. Что ж, в данном случае это, действительно, было во вред. Впредь буду осторожнее. А ты не волнуйся. Однажды ты станешь знаменитой, создашь себе имя. Удивительно, что значит имя. Если тебя постоянно хвалят, люди начинают считать, что ты и вправду хороша. И чем больше им об этом твердят, тем искреннее они в это верят. Эта мысль поселяется в их головах, прежде чем они успевают что-либо сообразить.
