Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Далее было решено, что в начале следующего года консулами изберут Лепида и Планка; Лепид остается в Риме и отвечает за дела в Италии, а руководство Испанией поручает своему помощнику. Он собирался оставить себе три легиона, а другие семь были поделены между Октавием (три легиона) и Антонием (четыре легиона).
Следовало учитывать и обязательства перед армией; для этой цели восемнадцать италийских городов были выделены для конфискации и перераспределения доходов. Это касалось таких мест, как Капуя, Регий, Венузия, Беневет, Нуцерия, Аримин и Вибо, где находились самые богатые и наиболее красивые земельные участки.
Это соглашение было подписано и имело силу документа. Октавиан как консул огласил его перед легионами. Войска требовали мира и примирения вождей, а также единого фронта для общего блага и теперь получили ответ.
Проскрипции. Суд над Цицероном. Суд Антония. Декларация триумвиров. Награды и наказания
Однако в соглашении была статья, которую Октавиан не огласил перед войском. Комитет постановил, чтобы уже выявленные убийцы Цезаря были наказаны при их руководстве, однако «реорганизация государства» пройдет успешнее, если убрать с дороги некоторых людей, мешавших достижению окончательного мира и согласия. Был составлен список. Первым неугодным по требованию Антония оказался Цицерон. Было предположение, но лишь предположение, что Октавиан сражался за него два дня, а на третий вынужден был согласиться[20]. Мы не обязаны верить этому сообщению; ведь обвинения, которые мог привести Антоний, были столь сильны, что Октавиану вряд ли пришлось бы выгораживать Цицерона целых два дня. Цицерон откровенно приветствовал убийц Цезаря; его антагонизм был чисто доктринерским и политическим, поскольку он не имел – и признавался в этом – ни единой причины не любить Юлия. Наоборот (как он сам признавался), он не был обделен добрым отношением и вниманием Юлия; и мы знаем из его писем, как это могли знать Октавиан и Антоний, что он признавал, что Юлий был человеком гуманным, как никто другой. Из соображений здравого смысла и простой благодарности Цицерон поддержал действия и со всей возможной энергией защищал его убийц. Он намеревался – кто бы в этом усомнился? – избавиться от Октавиана, предав и уничтожив его; и Октавиан должен был быть святым, если бы стал за него бороться.
Это были не все обвинения, выдвинутые Антонием против Цицерона. Марк Антоний имел к нему претензии гораздо более серьезные, чем личная неприязнь. Все семейные отношения связывали его с людьми, имевшими причины ненавидеть великого оратора. После смерти отца мать Антония (Юлия из старшей ветви семьи Цезаря) вышла замуж за Корнелия Лентула Суру, одного из подозреваемых в заговоре и друзей Каталины, которого Цицерон, будучи консулом, приговорил к смерти без всякого разбирательства. Это, предполагает Плутарх, было первой причиной нелюбви Антония к Цицерону. Несчастный Лентул, хотя и не был образцом нравственности, входил в группу людей, которых приговорили к смерти при политических обстоятельствах более чем подозрительных и крайне несправедливых. Говорили даже, что тело Лентула отказывались захоронить, пока Юлия, сестра и дочь консулов, не вымолила отдать тело ей, но это лишь легенда, показывающая, насколько остры были чувства, вызванные казнью участников заговора Каталины. Смерть Лентула, его отчима и мужа матери, была серьезной причиной, чтобы юный Антоний возненавидел Цицерона. Но он был еще и другом явного противника Цицерона, знаменитого Публия Клодия, и после убийства последнего шайкой из партии оптиматов он женился на его вдове, Фульвии, женщине необычайных способностей, которая не забывала и постоянно пестовала в себе эту вражду. Враждебность Марка Антония блекла перед той ненавистью, которую питала к Цицерону Фульвия. Может быть, поэтому Антоний с самого начала косо смотрел на Цицерона как на представителя тех политических сил, которые используют подкупы и вероломство, а также политические убийства в качестве методов партийной борьбы. Его враждебность усилилась, когда он понял, что Цицерон поддерживает, превозносит и одобряет убийство Цезаря и объявляет во всеуслышание, что Марк Антоний того же мнения.
Объяснения этих действий самими триумвирами можно здесь привести, поскольку явно прослеживаются их мотивы. Было очевидно, что если бы бессовестные предатели сначала не запросили бы у Юлия пощады после гражданской войны, а затем убили человека, их помиловавшего (некоторые из них стали его друзьями и получали большие выгоды), то и триумвирам не надо было прибегать к проскрипциям. Помиловать убийц Цезаря было невозможно, поэтому они решили опередить врага. После этой преамбулы комитет продолжает описывать действия, приведшие после убийства Цезаря к нынешней ситуации, и замечает, что некоторых убийц уже настигла кара отмщения и с помощью богов остальные будут наказаны по закону. Галлия, Испания и Италия были в их руках; следующей задачей было преследование их за морем. Комитет полагал небезопасным и в своих, и в общественных интересах оставлять за спиной врагов, которые не преминут нанести удар в спину. Понимая, что эти люди не успокоятся, комитет почел за лучшее убрать их с дороги.
Комитет, однако, не предполагал незаконного преследования всех своих недоброжелателей, у него не было также цели устранять богатых, чтобы воспользоваться их состоянием. Лишь вожди враждебных партий должны были подлежать проскрипциям. Их можно было и арестовать, однако комитет предпочел проскрипции (то есть занесение в список неугодных с поражением в правах и имуществе).
Никто не имел права укрывать или защищать людей, поименованных в этом списке. Всякий, кто способствовал их укрыванию, автоматически пополнял список. Всякий, кто приносил голову занесенного в список, получал, если это был свободный гражданин, 100 тысяч сестерциев, если раб – две пятых этой суммы плюс свободу и социальный статус своего хозяина. Информаторы получали то же самое. Имена тех, кто давал информацию или получал награду, хранились в тайне и не записывались.[21]
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
