— …И вот после этого разговора с ней я поняла две самые главные вещи. Я поняла, что не смогу вести против нее тот процесс, какого хочет ее подонок-муж и какой собирается вести Джек. Нет. Я слишком уважаю эту женщину, чтобы лишать ее той справедливой доли, которую она заслужила. И еще я поняла, что не смогу оставаться в конторе, даже если меня не уволят после того, как я откажусь вести этот процесс. Представить только — быть рядом с ним, встречаться, как чужим, делать вид, что ничего не произошло… Нет, уж лучше мне никогда больше его не видеть. К счастью, в тот день, когда я пришла в контору, он болел и мне не пришлось с ним прощаться. Я бы этого не вынесла.
— Но послушай! — возмутилась Джули. — Он же не помолвлен, не женат — так? Значит, в принципе нет непреодолимых препятствий…
— Непреодолимые препятствия есть у него вот здесь и вот здесь. — Кларисса показала себе на левую сторону груди и на голову. — Если все то время, что мы провели вместе, и все то, что между нами происходило, оказалось не в силах заставить его изменить свое мнение о женщинах и об отношениях с ними, то значит, это препятствия в самом деле непреодолимые.
Джули сочувственно обняла ее. Кларисса благодарно прижалась к ней. Поддержка сестры ей была сейчас как никогда необходима. Но через минуту Джули вдруг выпрямилась и спросила:
— Нет, ты мне все-таки ответь: он сам тебе прямо и недвусмысленно сказал, что между вами ничего не будет? Или это твои догадки?
— А какая разница — сказал или не сказал? Я же вижу…
— Большая разница. Может, ему просто нужно время, чтобы разобраться в себе и понять, что ты для него значишь. Даже самый убежденный холостяк и плейбой после сорока может начать задумываться о своей дурацкой жизни, и тогда, если ему вовремя попадется подходящая женщина, он вполне может сойти с накатанной дорожки. Но ему очень трудно на это решиться. Нужно время.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я должна бегать за ним и убеждать, что ему уже пора менять свою жизнь и что я та самая подходящая женщина, с которой он должен это сделать? Это же смешно! — Кларисса горько усмехнулась. Слова «бегать за ним» звучали унизительно, но в глубине души она не могла не признаться, что если бы Джек хоть одним пальцем поманил ее, хотя бы намекнул, что не все потеряно, — она побежала бы за ним, в чем была, хоть на край света.
— Я хочу сказать, что нельзя отчаиваться, пока ты своими ушами не услышала от него четкое и ясное «нет». Впрочем, и тогда я бы еще не отчаивалась… — В глазах у Джули блеснули озорные огоньки. — Если он того стоит, можно и побороться!
— Как только начнешь бороться, он испугается еще больше, и тогда его совсем не достанешь. Ты бы видела, что с ним сделалось, когда я сказала, что люблю его.
— Да, они часто боятся, — серьезно сказала Джули, и было видно, что говорит она по собственному опыту. — Но можно найти к ним такой подход, что они забывают про свои страхи. Ты ли не самая хитроумная и красноречивая из всех женщин-адвокатов? Придумаешь, как его окрутить!
— Он сам адвокат. И сам кого хочешь окрутит. И слышать его ясное и недвусмысленное «нет» мне совсем не хочется… — ответила Кларисса совсем упавшим голосом. Видя, что сестра вот-вот расплачется, Джули тут же сменила тему:
— Кстати об адвокатах: а что ты теперь собираешься делать, безработная?
Это слово вызвало на губах Клариссы кривую усмешку. Всю жизнь идти вверх, и только вверх по карьерной лестнице, дослужиться к тридцати с небольшим до начальника отдела, быть без пяти минут членом совета главных акционеров, причем самым молодым членом и к тому же первой женщиной, — то есть почти достичь всего того, что позволило бы ей сказать, хотя бы мысленно: «Смотри, папа!»… И вдруг — «безработная».
— Ну, на пособие мне жить не придется. Кое-что у меня отложено на черный день. Так что попробую заняться частной практикой. На первых порах буду подыскивать помещение подешевле, а когда найду — сниму квартиру в том районе. Пора мне уже сделать что-то из своей жизни. Стать, наконец, тем, кем я хочу. Ну, хотя бы в профессиональном плане.
— Да, пора. Стать наконец самой собой, а не кем-то, кто должен понравиться дяде Кларку.
— Что? — пораженно спросила Кларисса. Сестра как будто прочла ее мысли. — Что ты имеешь в виду?
Джули смотрела на нее большими голубыми глазами. Казалось, Кларисса беседует со своим отражением. Разница была лишь в том, что отражение было помоложе и выглядело более довольным жизнью.
— Я имею в виду… Ты не обижайся, но ведь все эти годы было очевидно, что ты из кожи вон лезешь ради того, чтобы твой отец гордился тобой. Только он, по-моему, не очень-то это замечал. Он гораздо больше гордится твоей мамой. И своей докторской степенью… Я ничего не хочу сказать плохого про дядю Кларка, мне все время казалось, что ты как-то забываешь про саму себя, про то, что нужно тебе. Ты убеждала окружающих, что тебе нравится работа в этой конторе, что ты не хочешь заводить семью и детей, пока не станешь совладелицей, что ты счастлива, живя такой жизнью… Как было тебя разубедить? Но теперь-то ты сама понимаешь…
— Ты права, — прервала ее Кларисса, — ты совершенно права, милая Джули. Но теперь все это позади. Снежная Королева растаяла!
«Не прошло и тридцати пяти лет, как я начинаю наконец жить по-своему. Лучше поздно, чем никогда. За то, что я теперь могу начать новую жизнь, надо сказать спасибо миссис Тайлер и Джеку. Жаль только, что самого Джека в этой жизни не будет. Ему бы там было самое место. Только он, к сожалению, этого не понимает», — думала Кларисса, ложась вечером в постель, заботливо приготовленную ей сестрой. Засунув руку под подушку, она вдруг нащупала там что-то твердое. Извлекла наружу большую расческу. «Ох, Джули!» С этой мыслью, убрав гребень обратно, она заснула.
Кларисса Браун уволилась.
Джек зашел в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. Когда не надо, тут все сразу обо всем знают, слухи разносятся с молниеносной быстротой. А вот о том, что Кларисса уволилась, ему никто не удосужился сообщить, пока он лежал дома с гриппом. Пришел в контору, ломал голову, как с ней разговаривать и что делать, если она встретит его в своем обычном амплуа Снежной Королевы… а ее тут и нет вовсе! Уволилась! Ушла просто так, навсегда!
Страшная пустота. Сто человек в конторе — и пусто.
Меряя шагами свой огромный кабинет и не глядя, вопреки обыкновению, на панораму за окном, Джек исступленно смотрел в пол. Ему вдруг стало непонятно, как жить дальше. Что делать? Зачем?
Вот Кларисса явно знала, что делать и зачем. Поняла, что тут ей не достичь счастья, нашла свою дорогу — и ушла. Потрясающая женщина. Понимает, чего хочет, — и делает это, наплевав на все на свете.
«А я? Я знаю, чего хочу? Знал ведь когда-то. Вон стоит кубок, выигранный в колледже. Хотел победить — и победил. Вот висит в рамке диплом одного из самых престижных университетов в стране. Хотел поступить — и поступил, и окончил с отличием. Вот висит еще полдюжины сертификатов, дипломов и свидетельств. Всего достиг, все получил. И что теперь? Счастлив?»
