Но он решил не додумывать эту мысль.
Получить паспорт для Пердиты не составило труда. В свидетельстве о рождении Лео было записано, что отец – Лео. Свидетельство оформляла Мими. С фотографией тоже проблем не возникло, потому что Мими чуть ли не каждый день присылала Лео фотографии малышки по электронной почте.
Лео не видел Мими уже три месяца. Полтора месяца из этих трех Мило провел с мамой в доме Паулины, полтора – дома, с Лео. Лео объяснил сыну, что Мими нужно время, чтобы поправиться.
– Почему она не может поправиться вместе с нами?
– Скоро сможет… Уже совсем скоро.
– Ну что, Лео? – сказала Паулина, врываясь в его кабинет без приглашения. Наглая стерва. – Долго это будет продолжаться?
Лео даже не посмотрел в ее сторону.
– Это риторический вопрос?
– Хватит быть таким шмендриком. Сдай анализ ДНК, и надо заканчивать с этим безумием.
– Не я это начал, не мне и заканчивать.
– Тебе нужно узнать правду.
– Я и так знаю правду.
– Ты что, ясновидящий?
– Ты когда-нибудь заткнешься?
– Почему ты не спрашиваешь, как себя чувствует твоя жена? Или ты все-таки ясновидящий и все знаешь и так?
Лео поднялся из-за стола. По крайней мере он был на голову выше Паулины.
– Как себя чувствует Мими?
– А ты как думаешь?
– Я не знаю… Ты сказала, чтобы я спросил. Вот я и спрашиваю.
– Ее обидели и унизили. Ей плохо и больно. На ее месте я бы вообще с тобой не разговаривала.
– Она со мной не разговаривает.
– Она все еще твоя жена, Лео. Даже после всего, что ты ей устроил. Почему ты не хочешь сдать анализ ДНК?
– Чтобы унижение Мими было задокументировано на бумаге?
– Хочешь повесить ей эту бумагу на шею, написав на ней красными буквами «Прелюбодейка»?
– Это ребенок Ксено.
– Я не знаю, как справиться с этим безумием, Лео. Слушай, приходи ко мне сегодня вечером. Сядете вместе. Поговорите. Пожалуйста…
– А Мими будет со мной разговаривать?
– Просто приходи вечером.
Лео закончил работу пораньше и забрал Мило из школы.
– Мама сегодня приедет домой вместе с нами?
– Не сегодня. Сегодня мы с тобой едем к ней в гости.
Мило обрадовался. По дороге они говорили о футболе, и Лео пообещал сводить сына на матч в ближайшие выходные. Когда Лео подъехал к дому Паулины, он почти забыл о том, что Мими его бросила. Или это он бросил Мими? Он не мог вспомнить.
Лео припарковал «рендж ровер», Мило выскочил из машины и побежал к дому. Лео увидел в окне Мими. Густые, короткие, темные волосы. Красная помада. Клетчатая рубашка, которая явно ей велика. Лео застыл на месте, глядя на Мими. Он вдруг понял, что у него мокрые щеки. Сейчас идет дождь?
– Папа! Иди скорее!
Лео вошел в дом следом за Мило. Мими наклонилась, поцеловала сына, взъерошила ему волосы.
– Переодевайся и приходи в кухню. Давай! Dépêche-toi!
Мило замялся. Его папа застыл на пороге, мама стояла у подножия лестницы.
Оба молчали. Мило стоял между ними, как маяк между скалами и тонущим кораблем.
Мими открыла дверь в гостиную. Лео вошел в комнату следом за ней. Он поднял руку и… опустил. Поднял руку и притронулся к плечу Мими. Она вздрогнула и отошла подальше. Она меня не хочет.
Мими взяла что-то с пристенного столика. Какой-то конверт. Она обернулась и отдала его Лео.
– Я не могу говорить с тобой, Лео. Пока не могу. Паулина… она хочет нам только добра. Я ей сказала, что увижусь с тобой, а потом поняла: не могу. Я написала тебе письмо.
Мило, одетый в спортивный костюм, сбежал вниз по лестнице. Он увидел родителей. Он все почувствовал. Его лицо словно окаменело. Он тихонько поплелся в кухню.
– Он не понимает, что происходит, – сказала Мими.
– Я хочу, чтобы он жил со мной, – сказал Лео.
– Что?
– Хочу получить единоличное право на воспитание Мило.
Лео произнес это и сам не поверил, что с его идиотских губ сорвались такие идиотские слова, хотя больше всего на свете ему хотелось обнять жену и плакать, пока его слезы не превратятся в реку, что унесет их обоих прочь из этого замкнутого безысходного пространства.
Мими вышла из комнаты.
Лео открыл конверт.
Дорогой Лео!
Время все-таки посмеялось над нами? Со мной тебе было непросто, я знаю. Я не хотела выходить за тебя замуж, потому что мы оба не запрограммированы на историю со счастливым концом. «Жили они долго и счастливо» – это не про нас. Мы оба – из несчастливых семей. Мы насторожены, как дикие звери.
Как все мужчины, ты реализуешь себя во внешнем мире. Мне повезло: у меня есть музыка. Музыка – мир внутри меня. Я исполнительница, но даже когда не даю представление, музыка все равно остается со мной.
Знаю, тебе было трудно меня понять. Мы часто шутили, что ты так и не выучился читать ноты. Еще в самом начале ты сказал мне, что мужчины считают женщин непостижимыми. Считают, что женщин нельзя понять и узнать. Помнишь?
Знаю ли я тебя? Мне казалось, что да. Я знаю, какой ты ранимый и в то же время бесстрашный. Знаю, что ты не боишься трудностей, потому что умеешь их преодолевать. Знаю, как ты умеешь ловить момент. Знаю, какой ты хвастун.
С тобой я себя чувствовала защищенной, и это было так неожиданно. Я больше не чувствую себя защищенной, и мне от этого плохо.
Ты не хотел этого ребенка? Почему? Почему мы об этом не говорили? Я думала, ты полюбишь ее, когда увидишь.
Последние несколько месяцев я была уверена, что у тебя появилась любовница. Ты был таким отстраненным, таким далеким. И все это время ты думал, что любовник есть у меня. И за все это время мы ни разу не поговорили. Наверное, я решила дождаться, пока твой роман не закончится сам собой. Или пока ты не скажешь, что уходишь к другой.
Я твоя жена, Лео. Если бы мне захотелось уйти, я бы не стала использовать для этого Ксено. Если бы я тебя разлюбила, я бы ушла в тот же день. Я никогда бы не стала тебя обманывать. Неужели ты ничего обо мне не понял? Даже этого ты не понял?
Обо мне и о нем.
Или все дело в том, что ты сам мог бы меня обмануть, и поэтому думаешь, что я обманывала тебя? Что он обманывал тебя?
Когда я потеряла твою любовь?
Лео отложил письмо. В конверте лежала еще какая-то записка. Старый, сложенный вдвое листок с пятном от вина. Лео развернул листок. Это был его почерк.
