Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
В пользу еще четырех кандидатов – Теодоровича, Ногина, Милютина и Глебова-Авилова – выступал Зиновьев. Однако, несмотря на рекомендацию ближайшего ученика Ленина, Теодорович и Глебов-Авилов не сумели набрать достаточно голосов для того чтобы стать полноправными членами ЦК и прошли лишь в качестве кандидатов.
В первоначальный ленинский список кандидатов в члены ЦК не входил, по всей видимости, Свердлов. Во всяком случае, об этом впоследствии рассказывал Троцкому, как о своей «вопиющей ошибке», сам Ленин. «К счастью – добавлял он – снизу нас поправили». Впрочем, активность уральской делегации, оказавшей Ленину существенную поддержку во время дискуссии по вопросу о стратегии и тактике партии («о текущем моменте»), а также личные организационные способности самого Свердлова, проявившиеся и на Урале во время его короткой командировки, и в ходе работы конференции, сделали эту «поправку» почти само собой разумеющейся.
На этом фоне распространенное (особенно в западной историографии) мнение, сформулированное Р. Пейном, о том, что «Как обычно, Центральный Комитет был подобран Лениным, а голосование было не более чем простой формальностью» – не выдерживает никакой критики.
В пользу Свердлова выступил только делегат от Самарской партийной организации Куйбышев, который, выражая мнение многих старых партийцев, указал на выдающиеся организаторские способности Свердлова, подчеркнув, что «Присутствие его необходимо в ЦК». Троцкий в конце жизни полагал, что то обстоятельство, что Свердлова не оказалось в ленинском списке, является результатом влияния Сталина. Однако поскольку ни сам Сталин, ни Ленин, ни кто бы то ни было другой не выступал против кандидатуры Свердлова, эту гипотезу Троцкого можно отнести на счет его полемической субъективности. Хотя участие Сталина в подготовке ленинского списка вполне вероятно.
Итак, ведущая группа в партийной верхушке, состоявшая из Ленина, Зиновьева и, возможно, Сталина подготовила список «желательных» членов будущего ЦК, в который кроме них входили Каменев, Теодорович, Ногин, Глебов-Авилов и Милютин. Но ведь Ленин предлагал расширить состав ЦК до 13 человек, следовательно, у него должны быть наготове как минимум 13 кандидатур. Более того, несмотря на решения конференции, фактически ЦК действительно увеличили (за счет избрания кандидатов). Но ни Ленин, ни Зиновьев никого больше публично не защищали. Получается, что «вакантными» оставались сразу пять мест. Одно из них занял «забытый» было Свердлов.
Наконец, в пользу Смилги и Бубнова также высказались известные большевики (Муранов и Ломов-Оппоков), причем в отношении первого из них звучали только аргументы «за». В итоге Смилга был избран членом, а Бубнов кандидатом в члены ЦК. Скорее всего, эти две кандидатуры не вызывали у Ленина и его группы сопротивления: отводов с их стороны не последовало. Более того, Бубнов был весьма важен, как представитель влиятельного (судя по дискуссиям) течения в партии и один из лидеров МОБ (недаром поддержал его именно его московский товарищ Ломов).
Вообще, все избранные в ЦК большевики, кроме «большой четверки» (Ленина, Зиновьева, Сталина и Каменева) были представителями крупнейших парторганизаций страны. Смилга был членом Кронштадтского комитета партии и после избрания в ЦК отвечал за работу в парторганизациях и Советах окрестностей Петрограда и в Финляндии, где пользовался большим авторитетом и влиянием. Бубнов и Ногин были представителями Московского областного бюро и московского комитета партии. Федоров, Теодорович, Милютин и Глебов-Авилов были членами петроградского комитета. Правдин представлял Уфимскую парторганизацию. У Свердлова был мандат уральского обкома РСДРП(б), восстановленного при его участии в течении марта-апреля 1917.
В сложных условиях, в которых оказались большевики после революции, необходимо было консолидировать партию, наладить «обратную связь» с региональными организациями. Да и в более поздний период, в основе формирования Центрального Комитета, как свидетельствуют архивные источники, оставался принцип представительства крупнейших региональных организаций партии. Об этом свидетельствует, например, тетрадь делегата VI съезда РСДРП(б) К. А. Козлова. Тетрадь представляет собой подробный конспект заседаний съезда, в том числе и того закрытого заседания, на котором обсуждались кандидатуры в ЦК и происходили выборы и протоколов которого не сохранилось. В тексте, в частности, приведены списки кандидатов в ЦК, представленные делегатам несколькими крупнейшими делегациями: московской, поволжской, петроградской, уральской, латышской, кавказской, а также группой межрайонцев.
По всей видимости, в апреле, конкретные кандидатуры представителей крупнейших парторганизаций согласовывались на предварительных частных совещаниях с членами крупнейших делегаций. Сведения о них, правда весьма отрывочные, дошли до нас. Причем, известно, что на заседаниях московской и петроградской делегаций категорически отводилась кандидатура Каменева. Ряд делегатов, в т. ч. Бубнов и Ломов, вспоминали, что «в виду крайне резкого настроения подавляющего большинства делегатов конференции против тов. Каменева … руководящему ядру конференции во главе с Лениным и Сталиным пришлось созвать два закрытых заседания старых большевиков-ленинцев, где т. Ленин отстаивал и с трудом отстоял кандидатуру т. Каменева в члены ЦК». Выступление Соловьева, направленное против кандидатуры Каменева, подтверждает наличие таких настроений среди московских и петроградских большевиков.
Предварительные совещания с представителями крупнейших парторганизаций страны, на которых согласовывались списки в ЦК, стали обычной практикой. Так, в марте 1919 г., накануне VIII съезда партии, на одном из пленумов ЦК Крестинский и Стасова «…сообщили о переговорах с уральцами, поволжанами, питерцами и москвичами о списках ЦК» и огласили предварительный список. Очевидно, разработанная в апреле 1917 г. технология, в основном, была принята партией на вооружение.
В ходе одного из частных совещаний Ленина с делегатами от московской парторганизации, резко против вхождения в ЦК Каменева выступил Ломов-Оппоков. Во время официального обсуждения кандидатуры Каменева он, как известно, промолчал. Зато он выступил в поддержку кандидатуры Бубнова. А другой москвич – Ногин – выступил в поддержку Каменева, заявив, что на совещании членов московской парторганизации, где обсуждалось поведение Каменева, «после горячих дебатов ему было высказано полное доверие». Вероятно, на одном из предварительных совещаний, между московскими делегатами, принадлежавшими к разным группам, была достигнута договоренность о «непротиводействии» друг другу, которая позволила пройти в ЦК представителям обеих московских фракций. Впрочем, эти договоренности не носили, видимо, окончательного и обязательного для всех характера. Во всяком случае, некоторые видные представители московских большевиков в ходе обсуждения выступали против своих оппонентов. Так, Р. Землячка упрекнула Ногина в том, что он «запуган атмосферой Совета», и это мешает его партийной работе. Не все левые москвичи готовы были согласиться с кандидатурой Ногина, одного из лидеров правой группы в Москве. С другой стороны, против Бубнова высказался Ангарский, один из членов МК РСДРП(б), близкий по взглядам к Ногину и Рыкову.
И все же, с высокой долей уверенности можно предположить, что конечный вариант «ленинского списка» мог формироваться в ходе подобных совещаний, на которых представители различных групп согласовывали возможные кандидатуры. В итоге, в ЦК оказалось два москвича, представлявших противоположенные течения – радикально-левое (Бубнов) и умеренно-правое (Ногин).
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
