Ясенка заметила, что Снолли и его компания, столпившиеся вокруг бочонков с пивом и смеявшиеся над какой-то шуткой, разом уставились на нее. Она надеялась, что смеются Бродяги не над тем, что она — пришлось признаться себе в этом — слишком поспешно окунулась в жизнь замужней женщины.
С Бродягами был и новый приятель Оберна Латром, и держался он легко и непринужденно. Его явно приняли с распростертыми объятиями. На хорах заиграл оркестр. Пока еще никто не танцевал, поскольку по обычаю открыть бал должны были молодожены.
— Только один танец, а потом прошу отпустить меня, — сказал Оберн. — Но ты можешь танцевать, сколько захочешь. Я знаю — ты это любишь.
Он вывел ее на середину зала, и прочие пары, возглавляемые Харузом и Марклой, что соответствовало их рангу, тут же выстроились за ними. И вот они начали парадный и степенный танец.
Оберн танцевал вполне хорошо, но Ясенка знала, что он не великий любитель и не такой мастак на танцы, как она. И потому, когда танец закончился, он склонился к ее руке и пошел к своему отцу и его товарищам. Тут же перед Ясенкой появился другой мужчина.
— Не окажете ли мне честь?
Ясенка увидела, что этот человек с ног до головы одет в цвет весенней зелени. Внезапно перед ней предстал весь тот давний вечер. Ее опекунша Зазар принесла спутанный клубок ниток с узелками и вытащила четыре, вроде бы случайно. Ей всегда хотелось понять почему. Но лишь теперь она осознала, что Зазар пыталась узнать будущее.
— Королева, — сказала Зазар, показывая на самую яркую из нитей, золотую. — Король. — Более тусклая нить. — Принц. — Эта ниточка была самой тонкой, почти без узелков и менее всего запутанной. Затем она вытащила зеленую нить. — Неведомый родич.
Ясенка вспомнила следующие слова мудрой женщины так отчетливо, словно только что услышала их.
— Времена меняют нас быстро. Это не цвет твоего клана, но ты — зеленая нить, да. Это по большей части врожденное, да. — Она взяла зеленую нить и начала быстро пропускать ее между большим и указательным пальцами. Нить была тонкой, едва ли толще той, что Зазар назвала «принцем», и узелков на ней тоже было немного. Но некоторые из них были двойные и повторялись.
Когда Зазар брала в пальцы один из узлов, Ясенка ощущала давление в ямке на затылке, словно сильные старые пальцы стискивали ее самое. Возбуждение, слабое, но отчетливое, прошло по ее телу тогда, и это же ощущение она испытала сейчас.
Зеленый должен быть Оберном, подумала она. Но — нет. Почему? Что за жестокая насмешка судьбы?
— Кто вы? — как во сне спросила она.
— Я — посол Нордорна, граф Горин. А ваше имя я уже знаю. Леди Ясенка, не подарите ли мне танец?
— Конечно, — произнесла она онемевшими губами — такого оцепенения она не ощущала даже во время венчания. Граф взял ее за руку, и покалывание усилилось. Словно марионетка, она начала первую фигуру танца. Споткнулась — его присутствие кружило голову, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок от страха.
— Вам дурно?
Она, заморгав, посмотрела на него:
— Я… не думаю. Но толпа и вся эта толкотня…
— И, смею предположить, вы еще ничего не ели.
— Просто не могла.
— Прошу вас, позвольте мне отвести вас в какой-нибудь тихий уголок, чтобы вы могли отдохнуть от толпы, а я принесу вам попить и поесть.
Она хотела было отказаться, но, глянув в его глаза, не смогла. Он был намного красивее Харуза, которого она считала самым красивым мужчиной, или Оберна. Ее мужа. Ее муж — сильный и красивый мужчина. Ясенка попыталась вызвать перед глазами его образ, его золотисто-рыжие волосы и глаза цвета моря, чтобы не видеть стоявшего перед ней человека, но потерпела поражение.
У этого мужчины было худое лицо с чеканными аристократическими чертами. Волосы цвета темного меда, темнее ее собственных, зеленовато-голубые глаза, а кожа — такая, что быстро приобретает под солнцем бронзовый оттенок. Несмотря на дождливую погоду, лицо графа покрывал ровный загар, чуть темнее оттенка его волос. Двигался он грациозно, что странным образом подчеркивало его силу. Ясенка почувствовала, что никогда не сможет насмотреться на него, и с усилием вернулась в реальность.
— Да-да, спасибо. Кусочек холодной птицы и немного яблочного сока со специями. Я попросила повара приготовить его для меня.
Он подвел ее к нише, почти не видной из зала, принес пару кресел и усадил ее.
— Я скоро вернусь, — сказал он.
Ясенка смотрела сквозь пузырчатое и неровное оконное стекло, но не видела ничего. Почти не понимая, что делает, она провела рукой по своему телу. Она до сих пор ощущала на нем прикосновения рук своего молодого мужа… Как она смеет смотреть на чужака, осознавая, что ее ощущения при виде его — лишь бледная тень того восторга, который ждет ее, когда…
Она с усилием отогнала от себя эту мысль. Нет, сказала она себе. Это просто обман чувств, последствие напряжения последних дней, игра воображения. Да она еще и не ела — как она только теперь поняла, целых два дня, — да еще и поспешные любовные игры всего час назад. Чего же тут ожидать? Ясенка хотела, чтобы ее сердце перестало колотиться, чтобы дыхание выровнялось. Она надеялась, что королева не увидит ее. Или леди Маркла.
Затем появился Горин, и ее решимость дрогнула, готовая пасть от единственного слова или даже взгляда. Он сел рядом и протянул ей блюдо с кусочком фазана и фруктами.
— Вам надо поесть, а то в обморок упадете, — сказал он ей. — Вы очень бледны.
— Вы очень добры, — ответила Ясенка. Она взяла кубок и залпом выпила напиток. Помогло. Потом она принялась за фрукты, решив съесть мясо потом. — Спасибо, что увели меня прежде, чем я стала посмешищем для всех.
— Как же иначе? Леди Ясенка, мы были лишь мимоходом представлены, но мне почему-то кажется, что я знаю вас всю жизнь. Я могу говорить свободно?
— Конечно, — ответила она, и опасаясь, и желая услышать его слова.
— Говорят, нордорнцы — холодный народ, но так думают только невежественные дураки. Когда я впервые увидел вас, я был потрясен… мне никогда не приходилось такого испытать… я говорю об ощущении, будто я вас давным-давно знаю. Понимаю, что звучит это смешно, но так оно и есть. И это случилось даже раньше, чем я увидел вот это. — Он показал на ее браслет. — Откуда он у вас?
Ясенка уставилась на браслет, о котором совершенно забыла.
— Я нашла его, — ответила она и рассказала, как это случилось.
— Вы говорите, тот человек не был погребен.
— Нет. Когда я нашла его, он уже превратился в скелет, и мне почему-то показалось, что он сам отдал мне эту вещь. Это самое красивое из моих украшений. Я тщательно хранила его и даже почти не надевала.
Он взял ее за руку и коснулся браслета:
