Салазкин не расщедрился на ответную улыбку.
— А ты как думал? — буркнул он. — У нас с этим строго.
— С чем?
— Я о несанкционированном общении с осведомителями.
— Разве я осведомитель? — удивился Евгений.
— А кто же еще? — удивился в свою очередь Салазкин. — Выкладывай, с чем пришел. — Он прикурил новую сигарету. — Так что ты там накопал?
— Целую гору.
— Неужели?
— Вот слушай…
Евгений успел поведать Косте о том, что ему удалось узнать от жителей района, и перешел к рассказу о расстреле не-святой троицы.
— Понимаешь, — говорил он, — их завалили только за то, что они со мной общались. Ну, типа, наказали за то, что много болтают. И меня тоже приговорили. Человеческая жизнь для них — тьфу! Ничего не значит. А свой бизнес поганый они оберегают. Видать, большие деньги им приносит. Сколько же на них трупов, а? Даже подумать страшно, — закончил Евгений.
Выслушав его, Салазкин удрученно покачал головой.
— Вот козлы! — процедил он. — В открытую действуют, обнаглели совсем.
— Нам же лучше, — сказал Евгений. — Проще будет взять их, раз не берегутся.
— Легко сказать — взять. А ты попробуй!
— Я готов дать любые показания. Хоть письменные, хоть устные.
— Готов, значит? — переспросил полицейский, вставляя в зубы сигарету.
— Готов, — подтвердил Евгений.
— Тогда для начала покажи мне все. Где ты с алкашами пересекся, где их порешили…
— А разве в сводках не было? Тройное убийство все-таки.
— Да хоть четверное. — Салазкин жадно затянулся. — Я опер, понял? Мне все своими глазами увидеть нужно.
Евгений пожал плечами:
— Так пойдем.
— С ума сошел? Нам вместе прогуливаться нельзя, в момент моему начальству доложат, и меня пинком под зад… Рожков же с этими антикварами вот так. — Младший лейтенант свел вместе ладони и потер их друг о друга, как бы намыливая. — Тут осторожно действовать нужно. Тайком.
— Согласен, — кивнул Евгений.
— Идем наверх. Оттуда весь район как на ладони. На местности сориентироваться сможешь?
— Попробую.
— А я тебе офис этих коллекционеров покажу.
— Так ты их знаешь?
— После твоего визита на месте не сидел, — пропыхтел Салазкин, поднимаясь по лестнице без перил.
С сигаретой ему пришлось расстаться — сбивалось дыхание. Плечо пиджачка было испачкано цементной пылью.
— Ну, теперь мы их прищучим, — повеселел Евгений. — А о Кушнарь ничего не удалось выяснить?
— О какой Кушнарь? — спросил Салазкин, перешагивая через ступеньки и упираясь руками в колени, чтобы облегчить подъем.
— Об Ольге Матвеевне, — подсказал Евгений, который тоже начал немного задыхаться.
— О ком о ком?
Салазкин остановился между шестым и седьмым, недостроенным этажом. Грудь его тяжело вздымалась.
— Об Ольге Матвеевне, — повторил Евгений. — Бабушке Марины.
— Марина — эта та девушка, с которой ты приходил.
— Точно!
— Вот видишь, я все помню, — произнес полицейский. — Пойдем.
— Так что с бабушкой? — повторил Евгений, когда они очутились на открытой всем ветрам площадке.
— Бабушки играют в ладушки, — пробормотал Салазкин, осматриваясь.
— Что?
— Вон! Туда смотри. Видишь школу?
— Школу? — Сбитый с толку, Евгений повернул голову в указанном направлении.
— Ну да! Слева офис этих гадов. Разуй глаза. — Положив руку на плечо спутника, младший лейтенант подвел его к краю площадки. — Красное кирпичное здание. Там их кубло змеиное. Увидел?
— Нет, — признался Евгений. — Слева от школы футбольное по…
Он не договорил. Внезапный толчок в плечо заставил его сделать шаг в пустоту. Теряя равновесие, Евгений взмахнул руками, словно надеясь, что они превратятся в крылья.
Чуда не произошло. Падение было неотвратимым. Но, извернувшись по-кошачьи, Евгений сумел схватиться за край бетонного настила. Сначала одной рукой, потом двумя.
— Акробат, — похвалил Салазкин, возвышаясь над ним. — Гимнастикой в детстве занимался?
Евгений не ответил. Силы быстро таяли. Нужно было спешить, пока пальцы не разжались от усталости.
Кряхтя, Евгений стал подтягиваться. Салазкин наступил ему на голову и толкнул вниз. Евгений снова повис на стене дома.
— Разжимай пальцы, — посоветовал младший лейтенант. — Только зря мучаешься. Лучше сразу.
— Так ты с ними, да? — прохрипел Евгений.
— Я сам по себе. — Салазкин пожал плечами. — Кто платит, тому и служу. Жизнь такая. Личные интересы превыше общественных, слыхал?
— Сука ты продажная.
— Ах вот как ты запел?
Младший лейтенант наступил Евгению на пальцы. Было больно, но вполне терпимо: подошвы мокасин полицейского оказались слишком мягкими, чтобы ими можно было ломать кости. Тогда, улыбнувшись жертве, Салазкин достал из кармана перочинный нож.
— Удобная штука, — сказал полицейский. — На дежурстве частенько всухомятку питаться приходится. Консервы, тушенка… Так что я не зря ножиком обзавелся.
Присев на корточки, Салазкин принялся выковыривать лезвие из рукоятки. Евгений подтянулся на одной руке, схватил его за пиджак и дернул на себя. Падая вниз головой, младший лейтенант сделал попытку задержаться, уцепившись за противника, но лишь ударился о шершавую стену и, отскочив от нее, как мячик, полетел дальше.
Далеко внизу раздался звук, похожий на шлепок мокрой тряпки о бетонную плиту. Евгений туда не смотрел. Он весь был сосредоточен на своих пальцах и мышцах рук.
Его спасла ржавая железная петля, торчащая из бетона. Упершись в нее ногой, Евгений сумел подтянуться и упасть грудью на горизонтальную плиту. Дальше было проще.
Кое-как вскарабкавшись наверх, Евгений оглянулся. Улица за забором была пуста, если не считать едущих и стоящих на ней автомобилей. Один из них сдал задом на проезжую часть и покатил прочь. Евгений не обратил на него внимания. И напрасно.
В отъехавшем автомобиле находились Клешня и Баркас. Первый держал руль, второй говорил в мобильный телефон:
— Нет, Колокол, не скурвился Заря. Он не стучать в ментовку ходил. Его один мусорок завалить хотел… Что Заря? Сам того мусорка кончил. С крыши его сбросил… Ага, в лепешку. Да, Колокол, наш кадр. Ценный. Понял. Возвращаемся на базу…
Таким образом, Евгений, полагавший, что ему посчастливилось расправиться с Салазкиным без свидетелей, сильно заблуждался. Хорошо, что он не знал об этом. Настроение и без того было препакостным.
