Книга Старый друг - Грейс Стоун

Из-за этой мрачности она опасалась продолжить разговор, и всю дорогу они провели в молчании. Грейс ощущала его почти физически, точно так же, как вкус Джека на своих губах во время того сумасшедшего поцелуя на вечеринке у Эмили. В ее голове роились — гудя и толкаясь, как рассерженный рой пчел, — странные мысли и вопросы: в чем он ей не может помочь? Что она должна решать? И должна ли вообще? И почему он так угрюм сегодня?!

Но весь этот ералаш в голове Грейс не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось внутри Джека. Внутренне он негодовал, возмущался, злился буквально на все: на ее настойчивость; на свою уступчивость; на то, что ему в голову взбрела дурацкая блажь помогать ей в таком неблагодарном деле; на их обоюдное ночное помешательство и на ее утреннее неведение… На это, пожалуй, больше всего!

Ночью она была похожа на тропический ураган, на дикий тайфун, а он был утлым суденышком, попавшим в эпицентр распоясавшейся стихии… Он был обречен — причем обречен изначально! — и знал это так же точно, как то, что его зовут Джек Райан.

Но он сумел-таки взять себя в руки. Он стиснул предплечья Грейс, оторвал ее от себя и заставил лечь. Ее пунцовые, припухшие после поцелуев губы были приоткрыты, девушка часто и порывисто дышала, а ее глаза, прикрытые потяжелевшими веками, как-то странно светились. Она выглядела, как женщина, охваченная лихорадкой… Лихорадкой чувственного безумия, точно такой же, которая бродила в его крови.

Джек разжал руки и отшатнулся от Грейс, как от прокаженной.

— Почему? — слабо прошептала Грейс, приподнимая голову.

— Потому, — почти грубо ответил Джек. Его руки тряслись. Ноги тряслись тоже. И даже голос дрожал. — Ты сама не ведаешь, что творишь…

— Я ведаю…

— Замолчи, Грейс!

Он вышел из спальни, захлопнул за собой дверь и привалился к стене спиной. Откинув голову, он возвел глаза к потолку и долго рассматривал бездушную ровную поверхность, словно надеялся найти там ответ, чем все это безумие может закончиться. Ему казалось, что он больше не может и шага сделать, что это максимальное расстояние, которое он может допустить между собой и Грейс. Оно и без того было слишком большим! Эта стена стала гигантским магнитом, а он сам — сделанным из чистого железа.

Джек собрал всю силу воли, поднял ногу и сделал шаг. Словно преодолевая невидимое сопротивление, он уходил все дальше и дальше от ее двери, пока вновь не оказался в кабинете. Еще час он сидел, уставившись в одну точку. Потом из комнаты Грейс снова донесся стон, а следом за ним слабый шум. Джек вздрогнул и напрягся. Шум не повторялся, но он по-прежнему неподвижно сидел: закаменев, напрягшись до боли в мышцах, словно в дверь в любой момент могла ворваться банда вооруженных до зубов головорезов.

Джек все-таки решил проверить, в чем дело. Однако во что бы то ни стало, желая избежать новой ловушки, он дал себе честное слово, что только посмотрит и ни за что не станет входить внутрь. Его уверенность рассеялась как дым, едва он увидел сидящую на полу у входа в ванную комнату Грейс. На этот раз ей действительно было очень плохо…

…Джек въехал на территорию университета и затормозил у трехэтажного светлого здания.

— Иди в лабораторию, — буркнул он, — я сейчас.

— Куда?

— Вон та серая дверь, — ткнул он в массивную металлическую дверь.

— Но…

— Там Фил. Я сейчас приду.

Грейс почему-то не слишком хотелось видеть Фила, но она покорно побрела в указанном направлении. Она потянула ручку, и дверь — наверняка весившая не одну тонну и больше похожая на дверь гигантского сейфа — нехотя уступила, пропуская Грейс в прохладный полумрак небольшого коридора. В коридоре было всего три двери, две из которых оказались запертыми. Грейс пожала плечами и толкнула последнюю дверь. Она оказалась не только отперта, но и очень легко поддалась, от рывка Грейс едва не хлопнув о стену. Девушка едва успела ее придержать, а когда она справилась с дверью и огляделась, то обнаружила, что Фила здесь нет, а она сама стала объектом пристального наблюдения двух пар глаз в совершенно одинаковых огромных очках желтого цвета. Над одними очками была рыжая шевелюра, над другими — светлая.

— Привет, ты кто? — довольно бесцеремонно поинтересовалась Рыжая Шевелюра.

— Я — Грейс, — растерянно ответила девушка.

— А я Люк. А это, — кивок в сторону обладателя белокурой гривы, — Клей.

— Очень приятно, — отозвалась Грейс, лихорадочно раздумывая, как отступить с наименьшими потерями.

— Вообще-то я подумал, что ты — Флер… — озадаченно заявил Люк.

— Почему? — Грейс так удивилась, что забыла о том, что ей нужно срочно бежать.

— Ты похожа на райский цветочек…

— Не слушай этого любителя флоры, Грейс, у него что не девица, то райский цветочек, — довольно мрачно заявил Клей, и у Грейс почему-то моментально возникло впечатление, что она знает этих парней лет сто, не меньше.

— Вообще-то Люк применил беспроигрышный ход, — неожиданно лукаво сказала она, и Люк, довольный собой, усмехнулся.

— Каково, а? А ты осмеливаешься убеждать меня, что это не срабатывает! — воодушевленно сказал он Клею и снова повернулся к девушке: — Ты прелесть, Грейс. Садись и рассказывай! — Люк небрежно смел со стула кипу каких-то бумаг и сделал приглашающий жест с таким видом, словно он предлагал Грейс королевский трон.

К тому времени, как в лаборатории появился Джек, Грейс была в курсе того, что человечество стоит на пороге великих открытий, а нанотехнологии вот-вот распахнут людям дверь в светлое будущее.

— Ты опять за свое, Люк… — мрачно пробурчал Джек.

— О, Джек… Привет. Встал не с той ноги? Или еще вообще не ложился и оттого такой мрачный?

Джек поглядел на слегка смущенную Грейс и сияющих, как лампочки по пятьсот киловатт, парней и сразу все понял. Она явно решила опробовать свое очарование и на этих простаках. Настроение испортилось окончательно и бесповоротно.

— Вообще-то мне пора, — резко сказал он и тут же поправился: — Нам пора. Я забежал, чтобы кое-что взять…

— Конечно, конечно! — тут же согласился Люк. — И я вполне могу понять твою спешку!

Озадаченный таким поворотом, Джек смерил взглядом Люка с ног до головы. Он чувствовал какой-то подвох, но не мог понять, в чем тут дело. Глаза Люка были невинными, как у младенца; Клей улыбался как-то особенно, словно ему была известна какая-то страшная тайна, а Грейс казалась слегка смущенной.

Ладно, потом разберусь! — решил Джек и направился к своему столу.

Не глядя, он схватил какие-то графики и неловко запихнул их в пластиковую папку. Когда Джек обернулся, Грейс уже ждала его у двери.

— Пока, ребятки! — попрощалась она, а Джек ограничился невнятным бормотанием.

— Удачного дня, Флер, то есть Грейс… И не бойся больших сердитых медведей! — с улыбкой напутствовал ее Люк.