Она несколько раз набирала его номер, но не решаясь начать разговор, опускала трубку. Зато прорвалась Лика.
— Звоню, звоню. Интервью, что ли, у тебя по телефону берут?
— Ты в уме? — разозлилась Светлана. — Меня изваляли в дегте и перьях, а ты говоришь, интервью!
— Да ладно. Про тебя написали в газетах! — с восторгом и одновременно завистью воскликнула Лика. — В одной целый разворот твоих фотографий! Жалко, ты не актриса. Такой классный промоушен! Слу-ушай! — Лика просто захлебывалась от эмоций. — Может, тебе переквалифицироваться? Ты там ни с кем из известных не законтачила? Вдруг тебе теперь роль предложат? Ну потрясающе! Другие деньги платят, а тебя совершенно бесплатно на всю страну прославили. Твой Петрович должен тебе зарплату прибавить. Ты ведь теперь не простой личный помощник, а известный на всю страну! Эх, Светка, вот повезло! Хотя, конечно, Артур твой полный козел. Мне он всегда не нравился. А эта вошь белая, с огнетушителем, правда его жена?
— Правда, — простонала Света. Втолковывать Лике, что ничего хорошего с ней не произошло, не имело смысла. Та все равно бы не поняла. — Знаешь, я позвоню тебе позже. Мне сейчас с Гришей надо разобраться.
— Ой! О нем-то я совсем забыла! Представляю, что он говорит! Кстати, что?
— Не знаю. Даже не уверена, что он в курсе.
— Тогда лучше самой первой рассказать. И обязательно мне потом позвони. Так интересно, чем у вас кончится.
Положив трубку, Света задумалась. Видимо, даже аккуратистке Лике мужа с веничком мало. Тоже, как и Дашке, не хватает острых ощущений.
Позвонить Грише, Светлана так и не решилась. Он это сделал сам.
— Не хочешь мне ничего рассказать? — едва услышав ее, сухо произнес он.
— Раз ты задал такой вопрос, значит уже знаешь.
— Предпочел бы услышать от тебя, вдруг газетчики врут?
— Сама я газет еще не видела, потому что болею. Частично наверняка врут. Но самое главное — правда. Я в Сочи ездила не с Дашей, а с Артуром. Это человек, которого я любила до тебя. Потом мы с ним расстались, а недавно он опять появился.
— Насколько недавно?
— Две недели назад.
— Спасибо хоть на этом. По крайней мере, пока мы с тобой были вместе, ты меня не обманывала. Ну а как уехал, решила, значит, развлечься? Или ты меня вообще бросила?
Терять было нечего, и Света ответила прямо:
— Я не знала, что у него есть жена. А он предложил мне начать сначала, и я согласилась.
— Неужели тебе со мной было так плохо? — Это прозвучало до того жалобно и беспомощно, что у Светланы сжалось сердце.
— Мне с тобой было хорошо, но неожиданно пришел он. Даже без звонка. И на меня как затмение нашло.
— Довольно! — прервал он ее. — Подробности мне не нужны.
— Ты меня бросаешь? — Почва уходила у нее из-под ног.
— Ты сама меня бросила.
— Прости, если можешь.
— Не могу. Всего доброго.
— Подожди! — закричала она.
Но в трубке уже раздались частые гудки. Она долго с растерянным видом их слушала, будто, вопреки логике, ждала продолжения разговора.
Сколько прошло времени, прежде чем она, спохватившись, положила трубку, Света не знала. Все было кончено. Ни Артура, ни Гриши. Полная пустота. Теперь в ее жизни осталась только работа. Да и осталась ли? Вдруг Даша права, и после газетной шумихи ее просто выставят?
Вновь зазвонил телефон. Разговаривать не было сил. В конце концов что-то все же заставило ее ответить. В трубке раздался голос шефа. Света похолодела. Так и есть. Ее увольняют. Надо же, сам позвонил, никому не доверил. Благородно. Пожалуй, она за это облегчит ему задачу. И Света выпалила на одном дыхании:
— Леонид Петрович, можете ничего не объяснять, я завтра же подам заявление об уходе.
— Тпру! — воскликнул он. — Куда понеслась? Я лично тебя не увольняю. Хотя, конечно, ты потрясла меня до глубины души. Вот уж не думал, не гадал, что моя личная помощница станет такой знаменитостью.
— Леонид Петрович…
— Или ты квалификацию собираешься менять, поэтому и решила уволиться? — не дослушав ее спросил он. — Тогда, конечно…
— Леонид Петрович, зачем вы надо мной издеваетесь?
— Григорий-то знает?
— Знает.
— Не продолжай. Ясно, что ничего хорошего. Но может, еще помиритесь.
— Вряд ли.
— Понимаю. Знаешь, ты там до конца недельки поболей, а в начале следующей зайдешь и напишешь заявление на отпуск. У тебя еще три недели недогулянных осталось. За это время все забудется, и продолжишь работать. Лады?
— Спасибо, Леонид Петрович.
Ей стало немного легче. Совсем немного, но тем не менее сводить счеты с жизнью уже не хотелось.
Однако, когда она пришла оформлять отпуск, ей сказали, что сперва нужно зайти к Леониду Петровичу который непременно хочет с ней о чем-то переговорить.
Шеф встретил ее приветливо и одновременно смущенно.
— Сядь-ка, Светлана, обсудить кое-что надо.
— Если я вам нужна прямо сейчас и вам неудобно отпускать меня в отпуск, могу выйти хоть завтра, — тут же объявила она.
— Дело не в этом… не совсем в этом — он усиленно отводил глаза. — Сразу скажу: я очень доволен твоей работой. Ты замечательный помощник. Без тебя я как без рук. Но вот, понимаешь, жена. Я-то сам без предрассудков, а она из-за этих проклятых публикаций… — Он осекся. — В общем, такое дело. Было бы лучше, чтобы ты уволилась по собственному желанию.
— Я ведь вам сразу предлагала, — прошептала Светлана.
— Да понимаю, понимаю, но войди и ты в мое положение. Пожилая женщина, у нее свои фанаберии. Давай-ка мы вот как поступим. Ты все-таки берешь сейчас на месяц отпуск и ищешь работу. Найдешь — любые рекомендации тебе дам. А не получится найти, хотя сомневаюсь, с твоей квалификацией это раз плюнуть, тогда постараюсь помочь. В общем, пиши заявление. Я тебя уволю сразу после отпуска. И получится вполне красиво: не я тебя уволил, а ты сама ушла. И… вот тебе компенсация.
Забрав у Светланы заявление, он отомкнул сейф и вынул оттуда пачку долларовых купюр.
— Пересчитай.
— Да зачем? Не надо. Я и так уволюсь, — она растерянно смотрела на деньги.
— Без разговоров, — твердо проговорил он. — Ты их честно заслужила.
Светлана дрожащими руками перебрала стодолларовые банкноты.
— Леонид Петрович, это ведь мой годовой заработок.
— Если тебе так легче, считай, что это невыплаченная надбавка за секретность, — заговорщицки подмигнул он. — Бери, бери. Не помешает. Кто знает, как жизнь повернется. И мне, старику, так спокойнее.
