Она провела рукой по его лицу и прильнула к нему, ощущая его тепло и зная, что ее место рядом с ним.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сон Кэла длился недолго. Он проснулся, и на лице его появилась та улыбка, которую успела полюбить Марни.
— Так значит, это был не сон, — сказал он, и одна его рука скользнула ей на талию, а другая — на грудь.
— Я голодна, — смущенно призналась она.
— Намек понял. — Кэл продолжал ее целовать.
— Лимонный пирог, Кэл, — напомнила она.
— И форель Кристин.
— Не уверена, что мне хватит сил, чтобы накрыть на стол.
— Я все сделаю. Ты не против?
— О нет, — блаженно произнесла она и заглянула в его глаза. Они сияли от счастья.
Марни накинула халат и расчесала взъерошенные волосы, а Кэл надел брюки и рубашку, однако пуговицы на рубашке застегивать не стал.
Прерываясь для поцелуя, они ели чипсы с приправой, пили вино, а потом Кэл стал жарить форель.
При лунном свете они ели за столом у окна, разговаривали и смеялись, держась за руку.
Они были счастливы. Лимонный пирог был съеден, кофе выпит, и они сели на диване, тесно прижавшись, друг к другу.
Марни зажгла канделябр, сумрачный свет падал на лицо Кэла. Он рассказал ей о своих родителях, которые были путешественниками и утонули в Арктике, когда ему исполнилось всего семь лет.
— Меня воспитали брат моей матери и его жена. Люди своенравные и степенные. Они отдали меня в двенадцатилетнем возрасте в частную школу-пансион. Лодочные соревнования, туристические походы... Нет, они, конечно, любили меня и желали мне лишь добра. Но я чувствовал себя обузой, они были нелюдимы и предпочитали жить в собственном мире. — Он замолчал, и лицо у него стало печальным. — Моя женитьба на Дженнифер, как раз и явилась результатом воспитания. Дженнифер была такой нежной, такой любящей, и лишь после свадьбы я понял, что за тепло и домашний уют она держится точно так же, как мои тетя и дядя.
— Ты все еще любишь Дженнифер, Кэл? — спросила Марни, затаив дыхание. Он ответил не сразу.
— Она всегда будет частью меня, так и должно быть. — Он снова помолчал. — Скажу тебе лишь одно — у меня о Дженнифер осталось множество воспоминаний, полных любви и счастья, но если ты спрашиваешь о том, влюблен ли я в нее по сей день, то ответ отрицательный. — Кэл оживился: — А теперь пошли обратно в постель. Не думаю, что мне стоит оставаться ночевать, ведь Кит может позвонить домой рано утром, а я хочу снова обнять тебя. Прямо сейчас.
— Ладно, — кивнула Марни.
Кэл поднялся и обвил руками ее талию.
— Мы в бурном потоке — ты, и я, и Кит.
— Мы на отвесной скале.
— И подумать страшно, — усмехнулся он, показывая белые зубы. — Однажды я забрался на маяк. Довольно низкий, похожий на торчащий из земли обрубок. Тогда я был почти уверен, что мне суждено провести на нем остаток своих дней.
— Я рада, что ты сумел спуститься вниз, — заметила Марни, кокетливо похлопав ресницами. — Иначе мы бы не встретились.
— И я не смог бы сейчас заняться с тобой любовью, — добавил он и перешел от слов к делу.
Подъем на следующее утро превратился для Марни в настоящую пытку. Зеркало в ванной отражало лицо не выспавшейся женщины.
Она навела макияж, тени наложила чуть больше обычного, воспользовалась блестящей губной помадой, надела оранжевую шелковую блузку и оливкового цвета брюки. Ногти так и остались покрытыми пурпурным лаком.
Ее рассердил уход Кэла прошедшей ночью. Он ушел незаметно, когда она задремала, и постель ее тут же стала невыносимо большой и одинокой.
То, что произошло с ними, обратного хода не имело. Кэл словно поставил клеймо в ее душе, и теперь она принадлежала только ему. Но что делать с Кит, и что будет с ними, если девочка не изменится? А она пока меняться не собиралась.
Тяжело вздохнув, Марни взяла остаток лимонного пирога для сослуживцев и поспешила в школу.
Марни надеялась отвлечься от своих раз мышлений и погрузилась в работу. Обедать она пошла домой, в столовой решив не появляться, а в три часа ей досталась банда восьмилеток. Она изучала их сочинения для урока литературы, чтобы выбрать лучшие, когда прозвенел звонок. Дети радостно кинулись собирать вещи, а Марни хотела вернуться к проверке домашних заданий, как вдруг застыла, не в силах шелохнуться. В дверях класса стояла девочка с сумкой на плече и сосредоточенным выражением лица, рыжеволосая девочка в розовой футболке. Это была Кит.
Огромным усилием воли Марни взяла себя в руки, стараясь забыть о проведенной ночи с отцом девочки.
Стараясь говорить как можно более спокойно, она обратилась к ней:
— Привет, Кит... подождешь немного? Я освобожусь через несколько минут.
Кит вошла, не удостоив взглядом троих мальчишек, глазевших на ее рыжие вьющиеся локоны. Одна из девочек переводила непонимающий взгляд с Марни на Кит и обратно, широко открыв рот, не в силах что-либо сказать.
— Возьми, Алисия, вот книга, которую ты хотела почитать. Поторопись, а то опоздаешь на автобус, — сказала Марни ровным голосом.
Алисия закрыла рот, взяла учебник и вышла. Мальчишки поспешили следом.
— Ты не хотела бы зайти ко мне в гости? — спросила она Кит все тем же спокойным тоном. — Дом тут недалеко, вниз по дороге.
Кит кивнула, но лицо у нее оставалось неподвижным.
— Выйдем с черного хода, — предложила Марни. Там можно, пройти незамеченными, и никто не станет сравнивать их внешность.
Через десять минут они уже были у нее. Кит оглядывалась по сторонам с едва заметным удивлением.
— Хочешь чего-нибудь поесть? Лично я не отказалась бы от чипсов, что скажешь?
Кит снова кивнула. Похоже, она нервничала больше, чем Марни. Налив два стакана колы, Марни открыла пакет чипсов «барбекю» и вернулась в гостиную.
— Твой отец знает, где ты? — спросила она, стараясь говорить нестрого.
— Он думает, я в школе, — быстро ответила Кит. — Я сбежала после французского и села на автобус, идущий до Галифакса. Остановился он прямо около твоей школы. — И она уткнулась носом в стакан.
— Я не хочу, чтобы он беспокоился о тебе.
Кит вскинула голову, на губах осталось немного кока-колы. Взгляд был вызывающим, она выглядела юной и прекрасной, способной разбить даже каменное сердце.
— Ты не можешь занять место моей матери!
Голос дрожал от негодования. У Марни задрожали веки.
— Я и не стала бы, пытаться, Кит. Никто не сможет заменить ее. И никто не должен.
На лице Кит промелькнуло удивление, сказанное Марни, явно было для нее неожиданностью. Потом она вновь атаковала:
