У Робин мелькнула крошечная надежда, что эти типы на ее стороне. Что они, как и она сама, хотят избавиться от Джеймса. Вот только она не желала участвовать в физическом устранении бывшего мужа. В конце концов Джеймс не перестал быть отцом Элис.
— Так где же прячется ваш муж?
— Мой бывший муж, — холодно исправила его Робин.
— Не важно. Вы с дочерью не перестали быть рычагами воздействия на мистера Филлинга.
Они снова загоготали.
Рычагами воздействия? Робин похолодела. Что эти парни имели в виду? Уж не собираются ли брать их с Элис в заложники? Так у Джеймса все равно нет денег. Если он обратился к ней, значит, все свое имущество он уже продал или заложил.
— Миссис Филлинг, вы только не волнуйтесь. Поберегите свое здоровье. Оно вам еще понадобится, — с саркастичной заботливостью произнес один из громил.
— Что вы от меня хотите? Поймите, у меня маленькая дочь! Я не имею к Джеймсу никакого отношения!
— Боюсь, у нас на этот счет другое мнение. Либо вы скажете Джеймсу, чтобы он явился к нам, либо вам придется расплатиться по его долгам.
— Вы шутите?
Вопрос Робин был риторическим. Достаточно было взглянуть на эти непроницаемые бесчеловечные лица убийц, чтобы понять: эти парни говорили серьезно.
— Ваш муж должен нам сто тысяч.
— У меня… нет таких денег.
— Нам очень жаль, миссис Филлинг. Но если ваш муж не даст о себе знать, мы будем приходить к вам каждый день… пока вы не отдадите нам наши деньги. Так что если Джеймс все-таки позвонит или придет… — Громила протянул перепуганной до смерти Робин визитку, где было указано только имя и номер телефона.
— Вы хотите, чтобы я откупилась жизнью мужа?
— Бывшего, миссис Филлинг. Бывшего мужа.
— А если он не появится?
Оба синхронно пожали плечами.
— Тогда вам придется купить у нас жизнь вашей дочери.
Робин словно обезумела. Она бросилась на громил с кулаками. Один из них ловко скрутил ее руки за спиной.
— Успокойтесь, дорогуша. Вы ведь не хотите предстать завтра перед своими учениками с синяками, правда? А то придется еще что-то объяснять, оправдываться… Безусловно, вы просто упали с лестницы… Дома никого не было. Помощь вызвать было некому… Мы поняли друг друга?
Робин кивнула.
— Вот и отлично. — Он отпустил ее руки, и Робин словно набитый тряпками мешок рухнула на пол. — Можете нас не провожать. Мы найдем дорогу.
Громилы загоготали и с чувством явного превосходства покинули дом рыдавшей на полу собственной гостиной Робин. Как Джеймс мог так поступить с ними? Что же ей теперь делать? У кого просить помощи? С Эйдоном их разделяет океан. Да и имеет ли она право сваливать на него свои проблемы?
Последующие несколько дней остались в воспоминаниях Робин как дни кошмара, ставшего явью. Ночные телефонные звонки, анонимные угрозы преследовали Робин, где бы она ни находилась. Она всерьез опасалась за жизнь и здоровье дочери. Каждый раз, оставляя ее с Нормой, она едва сдерживала слезы. Вдруг она больше никогда не увидит свою малышку? Шантажисты и в самом деле воспринимали их как рычаги воздействия на Джеймса Филлинга. Вот только сам Джеймс так и не соизволил объявиться. Робин понятия не имела, где он скрывается.
В середине ноября позвонил Эйдон. Он шутил, смеялся и без умолку рассказывал Робин о первых впечатлениях. Односложные ответы Робин насторожили его, и он начал расспрашивать, как ее дела. После ее исповеди Эйдон уже не просил, а требовал, чтобы Робин и Элис приехали как можно быстрее к нему.
— Здесь вы будете в безопасности. Мама пришла в восторг, как только узнала о том, что ты с дочерью собираешься погостить у нас на время фестиваля. Она уже приготовила для вас комнаты.
Из разговора с Эйдоном Робин догадалась, что он не поставил мать в известность о характере их отношений. Уязвленное самолюбие вскоре уступило место здравому смыслу, и Робин мысленно согласилась с решением Эйдона. Его родителям ни к чему знать, что они с Эйдоном любят друг друга. Какой бы прогрессивной и свободной женщиной ни мнила себя Анджелина Макдауэлл, прежде всего она была матерью. Нет ничего страшнее хищника, защищающего детеныша. Робин с трудом могла представить, как бы она отреагировала, если бы взрослая Элис привела в дом мужчину значительно старше себя.
— И не смей идти на поводу у преступников! Ты не обязана платить по счетам бывшего мужа. С этими негодяями должна разбираться полиция.
— Не беспокойся. Я уже нашла выход, — спокойно ответила Робин. — Тебе, конечно, не понравится, но ты далеко, и мне не у кого искать защиты. Безопасность моей дочери важнее любых денег.
— Что ты надумала? Если хочешь, я завтра же утром прилечу к тебе и…
— И что дальше? Эйдон, ты ведь не станешь на кулаках выяснять отношения с отпетыми мерзавцами. Я отдам им то, что они требуют.
— Робин, ты с ума сошла. Шантажисты не остановятся. Они будут приходить вновь и вновь, требуя все больше и больше. Неужели ты хочешь подобно своему бывшему мужу прятаться до конца своих дней?
— Эйдон, я уже все решила, — заявила Робин тоном, не допускавшим возражений. Она две ночи подряд не смыкала глаза, размышляя о том, как выпутаться из той ситуации, в которой она оказалась по вине Джеймса. — Я… я продала обручальное кольцо. Оно мне все равно не нужно. Там уникальный бриллиант… Джеймс любил делать мне дорогие подарки. По его мнению, миссис Филлинг не могла носить что попало. — Робин горько усмехнулась. — Я никогда не любила драгоценности. Так что это не самая большая потеря.
Эйдон промолчал.
— Мы с Элис приедем к тебе… то есть к вам не раньше понедельника.
Эйдон с облегчением вздохнул.
— Слава богу. Я уж начал опасаться, что ты откажешься от поездки из-за этих неприятностей.
— Вообще-то кошмар последних дней помог мне принять решение относительно… — Робин не успела произнести слово «нас», потому что внезапно связь оборвалась и из трубки понеслись истерично-короткие гудки.
Что ж, сама судьба дала Робин отсрочку. Признания могут подождать и до понедельника.
9
— Мама, ты не могла бы сделать тише музыку? Я не услышу, когда Робин и Элис приедут.
— Эйдон, успокойся, — не подумав шевельнуть пальцем, ответила Анджелина. — Никуда они не денутся. Твой отец сказал, что послал за ними самого толкового парня.
Эйдон нервно мерил шагами комнату. Обстановка виллы Макдауэллов не уступала в роскоши нью-йоркскому особняку. Добротная мебель из массива дуба с ореховой инкрустацией, настоящие восточные ковры и живописные полотна на стенах делали гостиную чем-то вроде музейного филиала. Поначалу Эйдон даже опасался ходить по комнатам. Вдруг разобьешь бесценную вазу?
