Может быть, ее тело пыталось ей что-то сказать. Ведь она была еще молодой женщиной, познала любовь мужчины и уже овдовела, а природа требовала своего.
А пока Эдвин выказывал враждебность, думая о ней Бог весть что, о каких-либо чувствах не могло быть и речи. Сегодня она позволила себе отпустить свою защиту, поддавшись искушению при виде красивого мужчины.
Просто сейчас она была эмоционально уязвима, вот и все. Вот будет сцена, если она бросится к нему на грудь и разбудит жарким поцелуем! Пожалуй, он станет еще больше презирать ее. И правильно сделает.
Аманда подняла витую раковинку, но увидела, что она сломана, и выбросила ее в воду.
Когда она вернулась, Эдвин стоял, оперевшись о капот, и ждал ее.
— Извини, что задержала тебя, — сказала она, подходя к машине.
— Ничего. Ты в порядке?
— Да. — Она окинула его быстрым взглядом. — Подремал?
— Не хотел, но заснул.
— Что-то все-таки есть в этом морском воздухе, да?
— И в хорошей еде, — добавил Эдвин. — Садись.
Аманда села, а он подошел к ней, взял полотенце и стал обтирать ее ноги от песка.
— Спасибо, я бы и сама справилась.
Мужчина взглянул на нее, затем отдал ей полотенце, поднялся и отошел. Когда он вернулся, Аманда. протянула ему полотенце.
— Спасибо.
— Может, пообедаем где-нибудь?
— Я плохо одета для выхода в свет.
Ее брюки были вполне сносны для прогулки, но в хороший ресторан в таком виде ее бы вряд ли пустили.
Он осмотрел ее с ног до головы.
— Тогда нам придется поискать ресторан, в котором не беспокоятся о том, как выглядят посетители.
— А как насчет Чеда и Софи? Они будут ждать нас…
— Я просил их не беспокоиться, если мы не приедем к ужину.
Она молчала, и Эдвин продолжил:
— В общем, выбор за тобой.
Софи замечательно стряпала, но необходимость готовить для стольких человек сразу негативно влияла на разнообразие меню и вкусовые качества пиши. А в ресторане Аманда не была уже очень давно — со свадьбы.
— Ну… хорошо.
Эдвин въехал в город и некоторое время стоял, выбирая место, и решил наконец, что лучше пойти туда, где подают рыбу и другую морскую пищу. Такие рестораны, как правило, были небольшими частными заведениями, где никому не придет в голову рассматривать их одежду под микроскопом.
Было еще рано, и метрдотель предложил им выпить чего-нибудь в баре перед едой.
— Я заплачу за себя, — сказала Аманда.
Когда она достала кошелек, Эдвин положил на него руку и строго сказал:
— Убери это.
— Я не могу позволить…
— Это я не могу тебе позволить.
— Ты что, шовинист и гордишься этим?
— Нет, я знаю, что мужчины почитают за честь платить за женщину. Это галантность, знакомо словечко?
— Откуда, интересно, ты это взял?
— Прочитал в газете. А ты что, не читаешь газет?
— Да, но…
— Это правило хорошего тона — платить за даму, которую пригласил в ресторан, поскольку это свидетельствует о том, что тебе приятна ее компания.
— Я не уверена, что мне нравится твоя трактовка. И вообще это попахивает…
— А я бы не продолжал столь спорную мысль, окажись на твоем месте. — Морщинки вокруг глаз стали невидимыми, когда он сбросил улыбку с лица. — Что ты будешь пить?
7
Аманда сдалась.
— Ты открываешь дверь перед женщинами и отодвигаешь для них стулья. Это старомодно… но мило, — добавила она быстро.
— Помнишь, я рассказывал тебе о приемной матери. Она утверждала, что чем больше жизнь бьет человека, тем сильнее он должен придерживаться правил хорошего тона. Озлобиться и опуститься очень легко. Спасибо этой женщине, светлая ей память.
Его глаза потемнели, он поднял бокал и залпом осушил его.
— Память? Разве…
— Да, она умерла. Просто не хотел тебе говорить. Не тогда, позже. Я навещал ее несколько лет назад.
— Мне жаль. Ты был привязан к ней.
— Я уважал ее.
Эта поправка звучала прохладно.
— Ты не многих женщин уважаешь. — Она крутила ножку бокала между пальцев.
— Не многие давали мне повод для этого.
— Какой предвзятый взгляд на противоположный пол! Это же половина человеческой расы!
— Среди мужчин тоже далеко не все удостоились моего уважения. — Его насмешливый взгляд был вызывающим.
— Ты слишком многого хочешь.
— Возможно. Моя приемная мать и… твой муж ставили высокие планки.
И он решил последовать их стандартам. Вряд ли это было предосудительно.
— Жить высокими запросами нелегко. — Она подняла бокал и допила вино.
— Я полагаю. — Он смотрел на нее как-то загадочно. — Хочешь еще выпить?
— Нет. А ты?
— Тоже. Я должен довезти тебя.
Эдвин откинулся на спинку высокого стула. Аманда не знала, как себя вести, поэтому, когда подошел официант, ощутила огромное облегчение и буквально побежала за ним.
Когда они вернулись домой, солнце еще не зашло. Несколько мальчиков играли в футбол, но, увидев их, подняли крик и затеяли многозначительные присвисты, которые тут же были прекращены одним движением Эдвина.
— Ладно, парни, все. Повеселились и хватит.
Они послушались, за что Аманда была ему очень признательна.
— Спасибо, я провела чудесный день, — сказала она Эдвину, затем пожелала спокойной ночи мальчикам и торопливой походкой направилась в дом.
Чед смотрел телевизор, сидя на тахте с учениками. Она зашла к ним и отпустила его домой.
Огромный мужчина встал у входа.
— А ты хорошо выглядишь, — заметил он. — Прогулка пошла на пользу.
— Спасибо, что держал оборону, — пошутила она. — И передай Софи, что сандвичи и все остальное было просто великолепно.
— Хорошо, передам. Как у вас с Эдвином? Ладите? Он неплохой парень, да?
— Да, — сказала она, отвечая на оба вопроса сразу. Проблема заключалась в том, что Эдвин никак не хотел признавать, что она тоже была неплохим парнем.
Может, он изменится. Аманда надеялась на это в глубине души.
Но времени на то, чтобы проверить это, у нее не оказалось, поскольку на следующий день Эдвин зашел к ней и сказал:
— Мне надо вернуться в Канаду. Пробуду там около месяца.
