– Не клюёт.
«Почему же она будет клевать, – подумал Емеля, – у неё же клюва нет. Вот дураки».
– Кузьме сколько раз говорили, чтобы не плевал на червяка с бодуна, – слышалось дальше, – пьяный червяк распугал всю рыбу. Наверху слышно, как он орёт, матерится и обещает набить морду щуке.
Емеля начал рубить прорубь.
Старая опытная и мудрая щука знала все омуты в реке и другие места, где дремал карась и плавала молодая беспечная рыбёшка. Щука сначала плавала возле рыболовов. Зима была суровой, речку сковало льдом; в воде не хватало кислорода. Возле лунок, пробуренных рыбаками, было хорошо: поступал воздух, насыщая воду кислородом. Её раздражала и беспокоила нецензурная брань червяка. Вначале щука затыкала уши, но потом подумала – лучше уйти отсюда подальше, неизвестно, что взбредёт в голову этому пьяному отморозку. Она, тоже страдающая кислородным голоданием, услышала стук топора и поняла, что рубят прорубь и что там можно глотнуть порцию свежего воздуха. Она поплыла на звук. Емеля прорубил прорубь, разгрёб ледяные крошки и зачерпнул воды. Вдруг из проруби показалась голова щуки. Рот её был широко раскрыт, жабры судорожно раздувались. Емеля изловчился и схватил щуку за жабры. Щука сильно дёрнулась, забила хвостом, извиваясь всем телом, затрепыхалась в руках у Емели, но он держал крепко.
– Вот славная уха будет, – подумал Емеля вслух и начал вытаскивать щуку на лёд.
Щука поняла, что влипла крепко, и вырваться ей не удастся.
«От алкаша убегала, а попалась в руки дураку», – подумала с горечью щука.
– Емеля, отпусти меня в реку, я сослужу тебе добрую службу, век будешь благодарить меня.
– Всё ты врёшь. Уже то, что щука говорит человеческим голосом, обман. А вот уха будет славная, это правда.
– Отпусти меня, Емеля, не пожалеешь.
– А что ты можешь?
– Всё.
– Врёшь.
– Ну, попроси что-нибудь, только скажи перед этим: «По моему хотению, по щучьему велению».
– Хорошо. По моему хотению, по щучьему велению, идите, вёдра, сами домой.
Только он это произнёс, вёдра поднялись и направились сами по тропинке к дому. Они не парили в воздухе, а шагали на невидимых ногах, и вода в них плавно покачивалась в такт шагам. Емеля с благодарностью отпустил щуку и направился следом за вёдрами. Вёдра пришли домой и стали на лавку. У невесток рты широко раскрылись и долго не закрывались. Емеля и сам не мог оправиться от изумления. Он пришёл и залез на печь.
Жили-поживали они дальше, невестки уже оправились от шока и стали забывать это событие. Но вот закончились наколотые дрова.
– Емеля, – сказали они, – сходи, наколи дров.
– Неохота.
– А жрать тебе охота?
– Охота.
– Тогда наколи дров, а то обед не сварим.
Емеля, вспомнив щуку, произнёс:
– По моему хотению, по щучьему велению, топор, иди, наколи дров.
Топор, лежавший под лавкой, вылез, оделся и шмыгнул за дверь. Емеля молча наблюдал в окно, как топор ловко и легко колол толстые берёзовые чурки, колол тихо, беззвучно, стука топора слышно не было.
– С глушителем, – вслух подумал Емеля.
Дрова сами сортировались по размерам и породам деревьев и складывались в поленницу; некоторые сами заходили в избу и залезали в печь.
Долго ли, коротко ли они ещё жили, но вот все дрова закончились.
– Емеля, – сказали невестки, – съезди в лес, привези дров.
– Где я их там возьму? Их там нет.
– Конечно, нет – их надо нарубить.
Долго Емелю уговаривали, угрожали, обещали купить пряников. Наконец, Емеля согласился. Он оделся, вышел во двор, взял верёвку, сел в сани.
– Открывайте ворота, – сказал он невесткам.
– Что же ты, дурак, сел в сани, а коня не запряг?
– По моему хотению, по щучьему велению, езжайте, сани, в лес, – сказал Емеля.
Ворота открылись, и сани понеслись по дороге.
Путь пролегал через город. Горожане отродясь не видывали такого дива. Транспорт вроде бы гужевой, но где гужи? И хомута нету, и коня тоже нет. Решили, что это какой-то суперсовременный электромобиль: не гудит, едет быстро.
На первом же посту ДПС Емелю остановили, оштрафовали – не было аптечки. На следующем посту Емелю опять оштрафовали – не работал стоп-сигнал и указатели поворота, потому что их не было. Емеля понял, что до леса его долго ещё будут останавливать и штрафовать, поэтому резко прибавил скорость. Он мчался, не обращая внимания на какие-то там сигналы светофоров, дорожные знаки, жезлы полицейских. В результате он создавал аварийные ситуации, ДТП, травмировал пешеходов, разбивал машины.
Вот он приехал в лес, слез с саней и произнёс:
– По моему хотению, по щучьему велению, топор, руби дрова, а дрова – укладывайтесь сами на сани и завязывайтесь верёвкой.
Топор рубил дрова, а они укладывались на сани. Скоро был готов хороший воз дров. Емеля чувствовал, что обратно через город ему придётся ехать с боем – слишком много бед он натворил. Он велел топору вырубить большую дубину, сел на воз и произнёс:
– По моему хотению, по щучьему велению, езжайте, сани, домой.
Сани помчались домой. Емеля был прав: в городе его уже ждали. Улицу перегородила толпа людей. Требование остановиться Емеля проигнорировал. Тогда его схватили, стащили с воза и начали колотить.
– По моему хотению, по щучьему велению, дубинка, обломай им бока, – сказал Емеля.
Дубина слетела с воза и давай дубасить всех по чём попало. Народ в страхе и панике разбежался в разные стороны, а Емеля залез на воз и поехал дальше. На месте происшествия опять осталось много травмированных и покалеченных. Емеля приехал домой, разделся и залез на печь.
Тем временем, слух об этих происшествиях дошёл до царя. Царём тогда был Ницлье. И вельможи у него были с такими же странными фамилиями: Силубруб, Сйабуч, Радйаг, Воцмен.
– Ну-ка, привезите ко мне этого Емелю, я с ним разберусь, – сказал царь, – а то какой-то хулиган, понимаешь, травмирует моих подданных, разбивает автомобили – нарушает правопорядок.
Послал царь за Емелей своего набольшего вельможу Силубруба. Приехал он к Емеле и строго заявил:
– Емеля, живо собирайся, и поедем к царю.
– Что я там не видел?
– Как ты разговариваешь? Тебя царь вызывает, значит, ты ему нужен.
– А коли нужен, то пусть он сам и приезжает. Мне неохота.
– Как ты смеешь! Тебя царь вызывает! Ты хоть это понимаешь? Царь посылает за тобой своего набольшего вельможу, а ты тут выделываешься. Я ехал на маршрутке, потерял время, истратил деньги – 18 рублей, трясся по нашим дорогам. Не заставляй меня применять силу! – кипятился Силубруб. – Живо собирайся, а то плохо будет.
