– Никто не выходит из класса, – скомандовала Ира Сыркина.
Но никто и не думал выходить. Даже Агафонов.
– Садитесь по местам, – скомандовала Ира Сыркина. – Высказываться будем по очереди…
Пятый «А» подчинился. Авторитет Иры Сыркиной действовал безукоризненно.
За дверью гулкой радостной толпой проносились отдыхающие от умственной нагрузки пятый «Б» и пятый «В», а весь пятый «А» в полном составе сидел в классе.
– Кто первый хочет высказаться? – сурово спросила Ира Сыркина.
– Я! – в один голос выкрикнули двенадцать человек и встали.
Остальные двадцать четыре тоже закричали: «Я! Я! Я!» – и вытянули вперёд руки.
– Тише! – приказала Ира Сыркина. – Не все сразу! Синицын, высказывайся!
– Его воры стащили! – не успев встать, закричал Витя Синицын. – Я знаю! Я точно знаю! Сейчас бандитская банда в Москве орудует, классные журналы похищает!
– Чепуха! – отрезала Ира Сыркина. – Гвоздева, говори!
– Его нянечка в мусорное ведро кинула, – волнуясь, заговорила Гвоздева. – Вот помереть мне на этом месте, нянечка! Она, наверно, подумала, что это просто так, какая-нибудь книжка ненужная…
– Тётя Вася в отличие от тебя книжки на помойку не выкидывает, – не дослушав её, сказала Ира Сыркина.
– Это я книжки выкидываю?! – возмутилась Гвоздева, но её перебил Сеня Мордюков, который вдруг выкрикнул прямо с места и без очереди:
– Да нет, он в окно улетел! Был сквозняк, и он – фьють! – и в окно…
– Правильно, – подхватила Кадушкина. – Запросто в окно! Да какие там воры! Кому он нужен? Да мне сто рублей заплати, я бы его не взяла!
– А мне – тысячу! – заявил Сеня Мордюков.
– А мне – миллион!.. А мне – секстильон!.. А мне – сто миллиардов! – раздалось в разных углах класса, и снова, снова поднялся шум.
Ира Сыркина недовольно поморщилась.
– Ребята, давайте ближе к делу! – сказала она. – Ну что вы все чепуху какую-то говорите! Ну при чём тут деньги? Как вам только не стыдно! Мы же выясняем, куда делся журнал!
И тут с места поднялся Алик Спичкин. Щёки его горели. Глаза его… О! Глаза его были сейчас какие-то странные!.. В них что-то было такое… Какая-то тайна, что ли. Да, да, мы не побоимся этого слова! Именно тайна светилась сейчас в глазах Алика Спичкина. И встал он так важно и так торжественно… Все взоры невольно обратились к Алику. А Алик встал и секунду помолчал – видимо, для пущей важности. И вот он сказал:
– Я знаю, куда делся журнал. Вот тут некоторые заявляют, что его не стащили… А его стащили! (Слово «стащили» Алик произнёс чрезвычайно отчётливо, медленно и громко.) Да-да, его стащили. И я это докажу.
Пум! И Алик как подкошенный плюхнулся на свой стул. Это твёрдая нога сидящего сзади Агафонова пнула Алика под колени.
– Ага! – закричал Алик. – Вот видите? Мне не дают сказать! Но пусть все слышат! Меня не запугаешь! Я разоблачу это подлое преступление! Преступник будет наказан!
И, обернувшись, он с бесстрашным видом поглядел прямо в невозмутимые жёлтые глаза Сергея Агафонова.
Пятый «А» с немым изумлением взирал на эту сцену…
В лице Агафонова не дрогнул ни один мускул.
– И-эх! – сказал Агафонов. Он глядел на Алика так, как глядят на таракана или на какую-нибудь летучую мышь, и всему классу было видно, что по каким-то причинам Сергей Агафонов не слишком любит Алика Спичкина. Не слишком, не слишком его любит. Даже, наверно, и вовсе терпеть не может…
– Моль бесхвостая! – сказал Агафонов и плюнул.
– Агафонов! Как тебе не стыдно! – закричала до глубины души оскорблённая за Алика Тося Одуванчикова. – Бессовестный! Ира, скажи ему, чтобы он покинул наше собрание!
– А мне плевать на ваше собрание, – невозмутимо ответил Агафонов и вразвалочку вышел за дверь.
И снова все закричали и зашумели…
Но тут зазвонил звонок, и кратковременное классное собрание кончилось, так и не принеся никаких результатов.
«Он стоял за деревом»
Тося и Алик шли домой. Щёки у них горели от возбуждения.
– Алик, – говорила Тося, – а ты что, в самом деле подозреваешь Агафонова? А? Алик…
– Может, и его, – туманно отвечал Алик.
– Алик, а почему, почему? – спрашивала Тося.
– Узнаешь, когда время придёт, – говорил Алик.
– Алик, ну, А-а-лик!.. – взмолилась Тося, не выносившая никаких тайн. – Ну скажи, пожалуйста! Ну, прошу тебя! Ну, как это ты понял? Ты что, ВИДЕЛ?
– Видел, – сказал вдруг Алик, и Тося вздрогнула от этого короткого слова.
– Алик, а что ты видел? – осипшим от волнения голосом, почти шёпотом спросила Тося.
– Я видел, как он стоял за деревом, – многозначительно и важно произнёс Алик.
– За каким деревом?! Ну говори скорее! Ну, Алик! Ну, что он за этим деревом делал? Журнал в портфель прятал, а? Да что ж ты молчишь?
– Видела, когда мы вчера из школы выходили, – сказал Алик, – он за деревом стоял?
– Не видела, – чистосердечно призналась Тося. – Он когда снежками начал кидаться, я сразу побежала, и всё…
– Вот в том-то и дело, что не видела, – сказал Алик. – А надо видеть! Смотреть надо! Настоящий сыщик ничего из виду не упускает!.. А зачем он там стоял, знаешь?
– Нас ждал, – сказала Тося. – Он специально снежки приготовил.
– Плохо ты соображаешь! – сказал Алик. – ОН ЖДАЛ, КОГДА ВСЕ РАЗОЙДУТСЯ…
– Ой! – поняла Тося. – Значит, он хотел вернуться в класс за журналом?
– Вот именно, – сказал Алик. – Теперь, я надеюсь, тебе всё понятно?
Тося, восхищённая Аликиной сообразительностью, молчала.
– Вот так-то, – сказал Алик. – Я по всей Москве преступников искал, а они среди нас ходят! У себя под боком надо было глядеть. Большая была ошибка! Ну ничего. Теперь-то я докажу, на что я способен!
– Алик, а можно, я тебе опять буду помогать? Я ведь этого Агафонова терпеть не могу!
– Нет, – твёрдо сказал Алик. – Я сам его разоблачу. Я хочу, чтобы все в классе поняли, кто я такой и на что я способен.
– Алик, а ты его не боишься? – спросила Тося. Перед её глазами встала та сцена в окне…
