Алекс взял еще одно острое крылышко, целиком отправил его в рот и, пожевав, вытащил косточку. Это было одновременно и отвратительно, и очень сексуально.
— Все, что мне нужно из испанского, я уже выучил на весенних каникулах. Hola. Me llamo Troy. Venga a mi habitacion de hotel, — со смехом произнес Трой.
— И что это значит? — поинтересовался Алекс.
— Меня зовут Трой. Пойдем ко мне в номер.
— Ты, как всегда, все перепутал, — поморщилась Брук.
— Йо-хо, — закричал Трой и взмахнул в воздухе куриным крылом. — Если кто и перепутает что-то, так это лузеры из «Брукдейл Хайтс» после того, как мы порвем их в эту пятницу.
— В точку! — Алекс перегнулся через стол, чтобы дать Трою пять.
Руки Троя были измазаны в соусе, и после хлопка соус полетел на нас. Я подскочила и стала осматривать свою розовую блузку. Так и есть, теперь на ней появились красные кляксы, по которым можно изучать свойства личности. Тест Роршаха — что-нибудь слышали о таком?
Промокая пятна салфеткой, я заметила Бена, идущего через зал. Он показал мне поднятый вверх большой палец, из-за чего мой желудок ухнул вниз.
Глава одиннадцатая
Я сжала в правой руке кварцевый кристалл, прижала руку к сердцу, закрыла глаза и прошептала:
— Даруй мне защиту.
Даруй мне покой.
Стань барьером меж Светом и Тьмой.
Позволь увидеть.
Просвети.
И покажи, куда идти.
Прошло уже три дня после того, как обнаженное Существо так нахально продемонстрировало мне свои гениталии. Пора было приступать к делу.
Холодный ночной воздух пробирал до костей. Я открыла глаза и положила кристалл перед собой на поросший мхом камень. К нему добавила корешок имбиря и открытую склянку с медом.
Мне стало не по себе. Я оглянулась. Наш дом, слегка подсвеченный мягким сиянием уличных фонарей, был рядом, и это придавало уверенности.
Мне предстояло вызвать Темное существо, и для этого я выбрала самую темную часть сада. Я подняла глаза на кроны деревьев, увидела пробивающийся сквозь листву лунный свет, и мое сердце сильно забилось.
Выдохнув, я стала шептать заклинание:
Явитесь мне, творенья тьмы.
Сильней пусть станет свет луны,
Пусть воды обратятся в лед.
Явитесь мне, теней народ.
Невидимые сверчки застрекотали тише, а затем смолкли. Воздух замер, словно его поставили на паузу.
Вскоре послышалось слабое жужжание. В темноте появились крошечные пятнышки света; разрастаясь, они кружились, как стая мошек. Жужжание становилось все громче, огненные мошки заняли все пространство. И вот в самой гуще роя возникла фигура. Я покачнулась, но не позволила себе упасть.
Внезапно мошки исчезли, и воцарилась тишина. Темная фигура стала приобретать отчетливые очертания. Я попятилась, точно лобстер, убегающий от опасности. Но бежать было некуда.
Под ногу попал камень, я споткнулась и рухнула на траву. Лежала и ждала.
Он возник передо мной внезапно.
Король Оран.
Повелитель Темных существ.
Кожа его свисала клочьями, разлагающаяся голова лежала на сгибе левой руки.
Я изо всех сил ущипнула себя, чтобы не вырубиться.
На отрубленной голове появилась ухмылка. Заостренные желтые зубы находились так далеко друг от друга, будто его рот только и ждал, что какая-нибудь бедная пичужка осмелится залететь внутрь. Черные глаза бегали, ища меня.
В правой руке Оран держал кнут, похожий на человеческий позвоночник, белые кости поблескивали в лунном свете.
Последний в своем роде…. Далахан… Вдохновитель фильма «Сонная лощина». Брр…
С моих губ сорвался невнятный звук, сердце грозило выпрыгнуть из груди.
Черные глаза на разлагающейся голове наконец нашли меня, и я ощутила тяжесть, опускающуюся на мои плечи. Кристалл… Я быстро села, схватила лежащий на камне кристалл и моментально почувствовала облегчение.
Вокруг Повелителя Кошмаров снова стали роиться искры.
— Шаман вернулся, — прорычала голова.
Челюсти разомкнулись, чудовище сделало вдох, втянуло искры в себя, а затем с жутким свистом выплюнуло рой уже настоящих жуков. Насекомые накинулись на принесенные мной имбирь и мед, а потом пропали, унося остатки.
Я кивнула и сжала кристалл:
— Я… я слышала о том, что произошло с Фионой.
Звук, вырвавшийся из головы Орана, можно было расценить как ироничное фырканье.
— Что, Аня донесла? Она не знает. Ей не дано видеть то, что лежит за пределами ее взора.
Язык Темных было не так-то просто понять. Их слова напоминали змеиное шипение. Но я, кажется, понимала.
— У нас нынче перемирие, но все может измениться, — продолжил Оран, не дождавшись от меня ответа. — Темные не должны нести ответственность за убийство Фионы. За яд. — Он выделил последнее слово, и его глаза зловеще вспыхнули.
Я еще сильнее вцепилась в кварц:
— А где доказательство, что это не вы?
Оран поднял гниющий палец и нацелил на меня. По мере приближения пальца к моему лицу кожа на нем трескалась, серые обрывки падали на землю.
— Не смей даже предполагать, девчонка!
Я кивнула, чувствуя, как по спине течет холодный пота.
Оран опустил палец. И снова появился светящийся рой.
— Я устал от обвинений Ани. Они слишком гордятся чистотой своей крови. И это они разрушают Иной мир, не Темные.
Он поднял руку и щелкнул кнутом. Огоньки осели на землю и обратились в нелепого одноглазого Циклопа с копытами вместо рук. Циклоп начал скулить, но Оран снова взмахнул кнутом, и кошмарное видение исчезло.
— Так кто, по-твоему, ответствен за это? — спросила я, стараясь не дрожать.
Прежде чем ответить, разлагающаяся голова Орана нелепо извернулась и расхохоталась дребезжащим старческим смехом:
— Светлые, конечно! Они хотят повесить на нас убийство.
Не сводя глаз с пятнистого, раздвоенного, как у змеи, языка, я быстро кивнула, но на моем лице, должно быть, отразился скептицизм. Да хоть ты тресни, не верю я, что Светлые способны убить того, кого любят, чтобы подставить Темных. А вот Темные… Темные сделали слишком много, чтобы подозрение пало на них.
— Ты — человеческое отродье. — Оран сделал шаг ко мне, и его зубы оказались в дюйме от моей руки. — А вам, людям, свойственно отвергать то, чего вы не понимаете. Вы видите лишь то, что хотите видеть. Мистические создания, я имею в виду Светлых, кажутся вам прекрасными эльфами, которые жаждут помочь вам. — Рука с кнутом дернулась, и я почувствовала, как во мне стынет кровь. — Вам не понять, что дети Тьмы ничуть не хуже детей Света. — Его нос обнюхал родимое пятно на моей левой руке, которое тут же отозвалось болью. Толстые пальцы пододвинули голову ближе к моей руке.
