– Не беспокойся, Джозеф.
– Еще один вопрос. Ты ничего не знаешь о том белом типе, с которым якшается этот Малькольм?
– О Потрошителе? – Голос Чернослива дрожал то ли от холода, то ли от перепоя.
– Его так зовут?
– Под таким именем его знают, Джозеф. А больше мне ничего не известно. И я не хочу больше ничего знать. Это очень плохой человек, Джозеф. Пожалуйста, держись от него подальше.
Курц кивнул:
– А тебе, Чернослив, нужно перебраться в приют или хотя бы раздобыть приличное одеяло. Хорошо поесть. Пожить какое-то время среди людей. Тебе здесь не одиноко?
– Num quam se minus otiosum esse, quam cum otiosus, nec minus solum, quam cum solus esset, – продекламировал в ответ старый наркоман. – Ты знаком с Сенекой, Джозеф? Я давно тебе советовал его почитать.
– Боюсь, до него я так и не добрался, – сказал Курц. – Ты какого Сенеку имеешь в виду, вождя индейцев?
– Нет, Джозеф, хотя тот Сенека тоже отличался красноречием. Особенно после того, как мы, белые, «подарили» его племени одеяла, зараженные черной оспой. Нет, я имел в виду философа Сенеку…
Взгляд Чернослива стал затуманенным и рассеянным.
– Не хочешь перевести? – спросил Курц. – Как в старые добрые времена?
Чернослив улыбнулся:
– «Он никогда не был менее празден, чем когда предавался безделию, и никогда не был менее одинок, чем когда находился один». Сенека сказал это о Сципионе Африканском, Джозеф.
Сняв кожаную куртку, Курц положил ее Черносливу на колени.
– Я не могу принять это, Джозеф.
– Она досталась мне бесплатно, – заверил его Курц. – Получил ее меньше часа назад. А у меня дома таких полон шкаф.
– Ерунда, Джозеф. Полная ерунда.
Потрепав старика по тощему плечу, Курц спустился на набережную. Он хотел попасть на свой склад, пока еще не совсем рассвело.
ГЛАВА 18
Старое кирпичное здание было первоначально построено как холодильник, затем большую часть двадцатого столетия служило складом, после чего в течение двадцати лет приносило деньги как частное хранилище, когда огромные просторные помещения были разбиты на множество клетушек без окон. Совсем недавно консорциум адвокатов решил здорово наварить, переоборудовав здание в элитный жилой дом с видом на город и с внутренними мезонинами, выходящими на центральный двор. Архитекторы взяли за основу проект «Бредбери-Билдинг» в Лос-Анджелесе, излюбленного места для съемок телевизионных программ и фильмов: голые кирпичные стены, затейливая чугунная ковка, внутренние чугунные лестницы и лифты в отдельных шахтах, десятки контор с дверями из матового стекла. Строители принялись за работу: обнесли всю территорию забором, достроили сверху мезонины, установили дорогие стеклянные крыши, снесли кое-где стены, пробили кое-где окна. Но затем на рынке жилой недвижимости наступил спад, состоятельные люди потянулись в другие районы, у адвокатов кончились деньги, и здание было заброшено в окружении других таких же заброшенных кирпичных складов. Адвокаты, не терявшие оптимизма, оставили на обнесенной забором площадке строительные материалы, намереваясь снова приступить к работам, как только консорциум получит новые средства.
Об этом месте Курцу рассказал Док, торговец оружием и по совместительству ночной сторож в Лакаванне. В прошлом году Док сам работал здесь сторожем, когда еще оставались надежды на возвращение денег и возобновление работ. Курцу пришлось по душе то, что он услышал: два верхних этажа и лифт по-прежнему были подключены к электричеству, хотя нижние этажи оставались запутанным лабиринтом темных коридоров и крохотных клетушек без окон, отгороженных от центрального атриума стеной. Частная охранная служба наведывалась сюда два-три раза в неделю, но только для того, чтобы убедиться в целости ограждения и наличии замков и цепей.
Курц прорезал проход в проволочном ограждении в самом неподходящем месте – там, где вдоль него проходили железнодорожные пути. Цифровой замок на двери черного входа он открыл с помощью пятизначного числа, сообщенного Доком. Придя сюда в первый раз, Курц обнаружил, что в двери очень кстати разбито стекло, поэтому ему не представляло труда высовывать руку и менять комбинацию цифр на замке.
Курц сразу же влюбился в это место. Отопление здесь было отключено – что создаст определенные проблемы, когда в Буффало наступит настоящая зима, – но на седьмом этаже для умывальников и туалетов в строительных бытовках была оставлена вода. По-прежнему работал один из трех огромных грузовых лифтов, но Курц им никогда не пользовался. Оглушительный скрежет напоминал ему рев чудовища из старого фильма «Годзилла». В здании имелись широкая лестница, ведущая из вестибюля через просторные площадки, освещенные естественным светом, проникающим через толстые стеклянные стены, темная лестница черного хода и две ржавые пожарные лестницы на улице. На верхних двух этажах в стенах было пробито несколько окон, так и оставшихся незастекленными.
Три нижних этажа представляли собой темный лабиринт, заваленный всяким хламом; внутренний атриум, также заваленный хламом, был освещен через стеклянную крышу. Атриум мог стать путем к отступлению, которым в случае необходимости воспользовались бы те, у кого хватило духу спуститься по строительным лесам, поднимающимся от стеклянной крыши до самого верха. Деньги у консорциума иссякли как раз тогда, когда строительство дошло до стадии голых кирпичных стен.
Рано утром Курц, ежась под холодным дождем, прошел по ржавым железнодорожным путям, пролез в дыру в ограждении, поправив за собой колючую проволоку так, чтобы дыра была незаметна, проник в здание через дверь черного входа, проверил охранные приспособления, расставленные в вестибюле, и пробежал пять пролетов по парадной лестнице.
Он устроил себе гнездо на шестом этаже. В маленькой комнате не было окон – все окна в складе были сделаны в стене между коридором и внутренним двором, – но Курц протянул удлинитель от дежурного освещения через обвалившиеся перекрытия. Он оборудовал себе лежанку из приличного спального мешка, позаимствованного у Арлены, а сумка, полученная при выходе из Аттики, фонарик и несколько книг разместились на полу. Пистолет и револьвер, смазанные, снаряженные, завернутые в промасленные тряпки, лежали в сумке вместе с дешевым спортивным костюмом, который он использовал в качестве пижамы. В этом закутке даже имелись удобства – по крайней мере, туалет, добавленный где-то в 1920-е годы, когда в здании по-прежнему находились холодильники и конторы для складских рабочих. Время от времени Курц натаскивал воду с седьмого этажа. Водопровод работал, но ни ванны, ни даже душа не было.
Постоянно подниматься пешком на шестой этаж было не очень удобно, но зато Курца восторгала акустика заброшенного склада: пустынные коридоры так усиливали звуки, что шаги были слышны за два этажа, лифт – который он все-таки проверил, мог разбудить мертвого, а атриум представлял собой огромный резонатор. Человеку, впервые попавшему сюда, будет очень непросто застигнуть врасплох того, кто уже успел здесь освоиться.
