ГЛАВА 17
Новое логово Курца находилось в бывшем морозильном складе, переделанном под жилой дом, и располагалось всего в миле от облагороженного района, избранного в качестве места обитания Софией Фарино. По-настоящему еще не рассвело, но плывущие над головой низкие тучи уже окрасились в более светлый серый цвет.
Без оружия Курц чувствовал себя раздетым; кроме того, у него кружилась голова. Он приписал это тому, что за последние двадцать четыре часа ничего не ел и не пил, кроме бокала «Чивас Регала», а вовсе не обильному сексу. Курц признался самому себе, что у него успели появиться надежды о сытном завтраке из яичницы с беконом и горячим кофе, в обществе мисс Фарино, в мягком халате кирпичного цвета. «Ты становишься мягкотелым, Джо», – сказал он себе. Хорошо хоть дорогая теплая куртка защищала его от сырой прохлады.
Курц проходил под мостом И-90, когда его осенила одна мысль. Сойдя с тротуара, он взобрался по отлогой бетонной стене и стал поочередно заглядывать в низкие темные ниши, в которых бетонные опоры встречались со стальными балками. В первых двух отверстиях не было ничего, кроме голубиного помета и человеческого дерьма, но в третьей Курц разглядел маленькую иссохшую фигуру, забившуюся в дальний угол захламленной ниши. Когда глаза Курца привыкли к темноте, он различил широко раскрытые белые глаза, трясущиеся плечи и длинные, голые, дрожащие руки, торчащие из разорванной футболки. Даже в полумраке он смог разглядеть на этих руках ссадины и следы от иглы. Тощий человек попытался как можно дальше отползти от входного отверстия.
– Эй, Чернослив, все в порядке, – окликнул его Курц. Протянув руку, он похлопал обитателя ниши по запястью. Оно оказалось более холодным и безжизненным, чем некоторые трупы, с которыми приходилось иметь дело Курцу. – Это я, Джо Курц.
– Джозеф? – недоверчиво спросила трясущаяся фигура. – Это правда ты, Джозеф?
– Да.
– Когда тебя выпустили?
– Совсем недавно.
Чернослив выполз из своего угла и попытался расправить разломанную картонную коробку и вонючее одеяло, на которых сидел. Остальная часть ниши была завалена бутылками и газетами, используемыми, судя по всему, в качестве утеплителя.
– Черт возьми, Чернослив, где твой спальный мешок?
– Его украли, Джозеф. Всего пару ночей назад. По-моему… Совсем недавно. Когда только начало холодать.
– Дружище, тебе следует переселиться в приют.
Подняв с пола бутылку вина, Чернослив предложил ее своему гостю. Курц покачал головой.
– Приюты с каждым годом становятся все противнее, – произнес старый алкоголик и наркоман. – Теперь их девиз: «Работа за кров над головой».
– Работать все же лучше, чем замерзнуть до смерти, – заметил Курц.
Чернослив пожал плечами:
– Когда умрет один из стариков – уличных бродяг, – я раздобуду себе одеяло получше. Думаю, надо будет подождать до первого снега. Ну а как ребята в блоке Ц, Джозеф?
– В прошлом году меня перевели в блок Д, – сказал Курц. – Но, насколько мне известно, Билли из блока Ц перебрался в Лос-Анджелес и устроился работать в кино.
– Снимается в фильмах?
– Обеспечивает безопасность на съемках.
Чернослив издал звук, начавшийся как смех, но быстро перешедший в кашель.
– Обычное вымогательство. Но киношников провести нетрудно. Ну а ты как, Джозеф? Я слышал, братья «Мечети смерти» объявили тебе фетву, как будто они знают, что это такое.
Курц пожал плечами:
– Всем известно, что у М-братьев все равно нет денег. Так что меня это не беспокоит. Слушай, Чернослив, ты ничего не знаешь о разграбленных грузовиках Фарино?
Изможденный, осунувшийся человечек оторвался от бутылки.
– Сейчас ты работаешь на Фарино, Джозеф?
– Не совсем. Просто занимаюсь тем, чем занимался всегда.
– Что ты хочешь узнать про эти машины?
– Кто на них нападает? Когда намечено следующее дело?
Чернослив закрыл глаза. Серый свет, проникавший в узкое отверстие, озарял грязное, осунувшееся лицо, напоминавшее Курцу деревянные изваяния Иисуса, которые он видел в Мексике.
– Кажется, я слышал кое-что про то, как после последнего нападения на грузовик один тип по прозвищу Бандан и его дружки сбывали краденые сигареты и видеомагнитофоны, – сказал Чернослив. – Ну а на этапе планирования мне о таких вещах не сообщают.
– Бандан из «кровопийц»? – спросил Курц.
– Да. Ты его знаешь?
Курц покачал головой:
– Одного козла из блока Д прикончили в сортире, якобы из-за того, что он был должен молодому бойцу из банды «кровопийц» по прозвищу Бандан. Говорят, этот Бандан провел один сезон в команде национальной баскетбольной ассоциации.
– Чепуха, – раздельно произнес Чернослив, делая ударение на каждом слоге. – Бандан может похвастаться разве что тем, что кидал мячик в кольцо на спортивной площадке в парке отдыха Делавар.
– Что ж, тоже неплохо, – заметил Курц. – Станет ли «кровопийца» вроде Бандана выполнять приказы бывшего «мясника»?
Чернослив снова закашлял.
– В наши дни все работают со всеми, Джозеф. Это называется глобализацией экономики. Ты за последние десять лет не читал ни одной работы ребят из «Лиги плюща».[3]
– Нет, – ответил Курц. – Не доводилось.
Он знал, что Чернослив в свое время преподавал в университете.
– Разделение и терпимость, – сказал Чернослив, допивая вино. – Терпимость и разделение. Никому не нужны ни классики, ни знания, ни науки. Только терпимость и разделение и разделение и терпимость. Вот чем вымощена дорога к глобальной торговле и всемирной информационной системе. – Он прищурил слезящиеся глаза, пытаясь разглядеть в полумраке Курца. – Да, Джозеф, Бандан и его дружки будут прислуживать бывшему «мяснику», если за этим будут стоять деньги. После чего они попытаются прибить этого ублюдка. А о каком «мяснике» мы говорим?
– О некоем Малькольме Кибунте.
Чернослив пожал плечами. Его снова охватила дрожь.
– Понятия не имел, что Малькольм Кибунт был «мясником».
– Тебе известно о какой-либо связи между этим Малькольмом, Банданом и семьей Фарино?
Чернослив опять разразился кашлем.
– Это очень маловероятно, поскольку Фарино, как и все навороченные семьи, настоящие расисты. Выражаясь более сжато, Джозеф, – нет.
– Ты не знаешь, где я могу найти этого Кибунта?
– Не знаю. Но я поспрашиваю.
– Только постарайся сделать это по-тихому, Чернослив.
