Когда Гулд посетил Морно, в городе насчитывалось 8260 жителей. По словам Альберто Ламиньо, все официальные переписи населения начиная с 1940-х годов выявляют четное число горожан, потому что в Новом квартале всегда ровно столько же жителей, сколько и в Старом, один в один. «На первый взгляд удивительно, — продолжал Гулд, — но, в сущности, ничего удивительного в этом нет. На двух берегах синхронны даже рождения и смерти, демографическое равновесие всегда идеально. Я попробовал пойти дальше (симметрия Морно дает богатую пищу фантазии и побуждает к очень глубоким размышлениям) и выдвинул следующую гипотезу: если улицы, дома, скверы и фонтаны в этом городе парные, то почему бы каждому жителю не иметь двойника? Если численность населения на двух берегах всегда одинакова, то не потому ли, что и жители на них одни и те же? Да-да! Когда я был на левом берегу, быть может, в это же время на правом Гулд-второй сидел на террасе того же кафе, попивая тот же “писко сур”[12]и размышляя о моем существовании, как я размышлял о его!
Эта мысль сперва позабавила меня, но потом встревожила, да так, что я потерял сон. Накануне отъезда я, решив удостовериться, провел опыт. Если Морно и впрямь город-зеркало, точное отражение своего отражения, то Гулд-второй с другого берега, который должен думать так же, как и я, неизбежно будет ходить теми же путями: если я пойду к реке, он направится туда же. Стало быть, переходя через мост, я столкнусь нос к носу с самим собой? В крайнем возбуждении я отправился в дорогу. Но очень скоро мною овладел страх. Едва переводя дыхание, я остановился, чтобы собраться с мыслями. В общем, дошел я только до пешеходной площади перед мостом. В этот предвечерний час на террасах кафе было много народу. Прислонившись к опоре моста, я всматривался в противоположный берег, где раскинулась точно такая же площадь. Солнце слепило глаза, и я зажмурился. Чего я, собственно, ожидал? Встречи со своим двойником? Хорошенькое дело! Я вытер платком вспотевший лоб и, посмеиваясь, ушел. Но перед тем как покинуть площадь, повинуясь какому-то рефлексу, я оглянулся. И что же? Хотите верьте, хотите нет, я убежден, что увидел на другом берегу мужчину моего сложения, одетого, как и я, в белое и в такой же, как у меня, панаме “монтекристо”, — хотя Альберто говорил мне, что я единственный в этих местах ношу такую».
НЕОБЫЧАЙНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ (V)
Полный парад обязателен
Эту секцию своей библиотеки Гулд называет dress code, старательно произнося это выражение с безупречным английским выговором. (Он, хоть и бельгиец, всегда питал слабость к Англии и уверяет, что среди его предков был один из герцогов Монтроз, а также библиотекарь Георга II; в его гардеробе много твидовых костюмов, и он с сожалением признается, что предпочитает кофе чаю, ибо кофе, по его словам, напиток «не столь британский».) Перед тем как достать с полки книгу, Гулд подозрительно оглядел меня с головы до ног, словно искал пятно на моей одежде; потом, процедив сквозь зубы «сойдет», попросил прочесть вслух первую страницу.
Автора звали Артур Летруссо дю Лонжан, книга — это был роман — называлась «Холод». Я открыл ее и, глубоко вдохнув, начал. Вернее, хотел начать, но, как ни странно, споткнулся на первой же строчке и не мог разобрать ни слова. Что со мной? Шрифт четкий, буквы мне знакомы — и все же текст не дается, как я ни вчитываюсь. Я перевернул страницу, другую — безуспешно; я, словно неграмотный, не мог прочесть ни строчки.
— Сожалею... — пробормотал я, подняв глаза на Гулда.
Гулд прыснул в ладонь, потом, протянув руку, поправил воротничок моей рубашки.
— Дело в том, что вы недостаточно хорошо одеты, — объяснил он.
— Простите?
— Идемте со мной.
Мы прошли из библиотеки в гостиную, где на кресле лежал взятый напрокат смокинг в чехле.
— Надевайте, — велел мне Гулд и, указав на черную картонную коробку, добавил: — А вот лакированные туфли. Переоденьтесь и приходите. Жду вас в библиотеке.
Он тихонько притворил за собой дверь и ушел, посмеиваясь. Ничего не понимая, я повиновался; туфли оказались мне впору, смокинг тоже. Я вернулся в библиотеку, где Гулд, одобрительно присвистнув, попросил меня повторить давешний опыт. О чудо! Буквы на сей раз сложились в слова, и я с легкостью прочел начало: «Открыв в то утро глаза, Аделина почувствовала пронизывающий холод. Она протянула руку к мужу и, с ужасом ощутив пальцами ледяную кожу, поняла, что он мертв». Успокоившись — слава Богу, я не разучился читать, — я закрыл книгу и посмотрел на Гулда, очень довольного произведенным эффектом.
— Что за чудеса?
— Я же вам сказал! Чтобы читать Летруссо дю Лонжана, надо быть одетым с иголочки.
И Гулд объяснил мне, что Летруссо был рафинированным денди и ярым ревнителем этикета; знаток хороших манер, он ревностно соблюдал их сам и учил им других, никогда не упуская случая сделать замечание — что само по себе не очень этично, но не в этом суть. Больше всего на свете он боялся оплошать прилюдно и скорее бы умер, чем допустил промашку. Говорят, однажды в жаркий день он машинально вытер капельку пота со лба; после этого, подумав, что его могли видеть, он залился краской, убежал стремглав и полгода не показывался на людях, — мы с вами так не мучились бы стыдом, даже если бы брызнули слюной на короля.
— А какая тут связь с его книгой?
— Прямая! Требовательный к себе в жизни, он столь же требователен к нам в своих книгах. Он написал четыре романа, все были опубликованы в восьмидесятых годах девятнадцатого века, — лучший, тот, что вы держите в руках, вышел в тысяча восемьсот восемьдесят пятом. Не знаю, каким образом, но он добился того, что читать их можно только при полном параде (по возможности в смокинге или, на худой конец, в пиджаке и при галстуке). Читателю, одетому «не комильфо», его книги не даются: вы сами видели, слова — вот они, но ничего не понятно, как будто на иностранном языке. Изумительно, не правда ли? Разоденьтесь в пух и прах — и читайте на здоровье. Книга, кстати, превосходная — я дам вам ее почитать, если хотите.
— Костюм, я полагаю, вы тоже мне одолжите?
— Не поверю, что в вашем гардеробе не найдется ничего подходящего! Я нечасто вижу вас при галстуке, но все же. Так что доставайте-ка костюм и ваши лучшие туфли. А еще надо хорошенько побриться и чуть-чуть надушиться одеколоном — только не переборщите, Летруссо не любит сильных запахов. Ну а если у вас ничего этого нет — что ж, придется потратиться. Хорошая одежда всегда пригодится. И потом, может быть, еще войдете во вкус и станете заправским щеголем.
Я заверил Гулда, что конечно же у меня найдется в чем читать Летруссо.
— Я его прочту! — воскликнул я.
— Только смотрите, — предупредил Гулд, — чтобы читать его книги, мало быть хорошо одетым, надо еще и держаться подобающе. Хоть вы нарядитесь, как принц, все равно не прочтете их, если развалитесь на диване. Только в кресле, спина прямая, нога на ногу. Главное — выправка! И никакого шума в комнате, в крайнем случае тихая музыка. Да уж! Читать Летруссо, поверьте, это не каждому дано.
