— А кроме Славика, у меня больше ничего нег, — сказала Жанна пустым, бесцветным голосом.
— Да на черта нам эти подонки, Жанка? На черта? Вон я одна живу, и ничего, не бедствую. А?
— Зачем приехала? — Жанна старалась быть спокойной. Таких, как Жанка, Амитова держала в специальной клинике неврозов. Причем лежали они там годами.
— Афинка умерла, знаешь? — Наталья Ивановна спросила и напряглась в ожидании новых неприятностей.
— Я? Конечно! По телевизору всем показывали, — пробормотала Жанна, снова пряча взгляд.
— А мне Глебов звонил. Лично докладывал, — усмехнулась Наташа. — У нас могут быть неприятности. Большие.
Жанна вздрогнула. С момента Катькиной свадьбы у них с Амитовой не было никаких общих дел. Даже с Дашкой, сумасбродной, отчаянной и глупой Дашкой, которая когда-то отобрала самое дорогое, Жанна все равно как-то мирилась. А с Натальей — нет. Потому что сама Наташа устранилась от отношений, избегая объяснений, упреков и прочих составляющих женской дружбы.
— У нас? — Жанна забарабанила пальцами по столу. Дробь выходила нечеткая с явными ритмическими провалами. Руки, стало быть, дрожат. — У нас? У Глебова? У тебя? У Руслана? — Теперь она могла произносить это имя спокойно, без надрыва. Лучший способ справиться с несчастьем — завести себе другое, более крупное. Жанна сумела сделать это. Только дрожь в пальцах не проходила. — У кого неприятности, Наташа? Ты же Афину терпеть не могла?
— И было за что. Сейчас вот из-за сраной кафухи будет столько шума… Можно подумать, что ты ее любила…
— Не любила, — сказала Жанна. — Но жалко. — Хорошо, что Наталья не слышит, как бьется ее сердце. Хорошо, что оно еще не выломало ей ребра. Нужен выход.
— Гляди, Жанна, и не говори, что не получала такого же. — Амитова достала из мягкой замшевой сумки сложенный вчетверо листок бумаги с английскими буквами. — Поймешь или переводчика вызовем?
— Утром нашла в ящике. — Жанна выложила на стол свой. Почти точно такой же. Только на Наташином листке буквы были набранные на компьютере, а на Жаннином вырезанные из разных газет… — Так кто из нас следующая, дорогая Наталья Ивановна?
— Фух. — Амитова облегченно вздохнула и вытянула ноги. — Фух, маньяк, стало быть. Но это легче… Поживиться решил на нашем-то горе…
— Почему маньяк? — тихо спросила Жанна.
— Меньше будешь знать, дольше будешь жить. А я уж было подумала, что ты поумнела? — Наталья Ивановна совсем развеселилась. — А знаешь, пусть тогда поищут. Пусть поищут. Позвоню прокурору. Пусть себе… Сейчас только к Глебову смотаюсь и сразу позвоню. Слушай, а это не ты решила поиграть? Крови мне попить? Я всегда знала, что ты не такая святоша… Всегда. Сама-то Кирюху у Афины дернула, а? А на меня за Руслана губы дуешь. Ах ты, Жанка, перец злой! Корова ты…
Когда Наталью Ивановну отпускало, она сразу начинала искать виновных. И быстро находила. Состояние собственного страха и неуверенности она не прощала никому. Даже дочери не прощала. А тут — Жанка-госпожанка. И ведь главное, что приехала к ней за помощью, за сочувствием, за жалостью приехала. А эта — фифа расфуфыренная — сразу в штыки… Ты посмотри на нее. Ты только посмотри. Надо Глебову сказать. На крайний случай, Наталья Ивановна сообразит Лялечке сиделку на всю жизнь. Дамир заплатит. Такую найдем, что будет с Лялечки пылинки сдувать. Вот же — посадили эту дуру в хоромы, так она — корежит из себя. Наталья Ивановна гневно пыхтела. Слова как бы лезли изнутри, но в горле застревали, вылетали вздохами и странными стонами.
— Тебе страшно, Наташа? — спросила Жанна, с беспокойством наблюдая ее потуги справиться с приступом злобы.
— Да, — вдруг глухо сказала та. — Но это не то, что ты думаешь. Совсем-совсем другое.
— Признаваться будешь в милиции, — прервала ее Жанна.
— Да, и я как раз здесь, — раздался чей-то голос, и женщины вздрогнули.
Они обе, не сговариваясь, сделали одинаковые движения руками. Со стола были убраны письма с приглашением в Афины. У каждой были свои резоны. Убрали и только после этого оглянулись.
В дверях кабинета стоял Кузьма Григорьевич Петров-Водкин. Обеими ладонями он прикрывал нос.
— Апчхи, — деликатно произнес он. — Апчхи, апчхи, апчхи. Извините, еле сдержался, чтобы вам не помешать. Извините еще раз. Пыль. У меня, видимо, аллергия. Да не прячьте, я уже все видел. Сфотографировал. У меня такая память, что… — Он решил не хвастаться, вспомнив, что забыл произнести приветственные слова. — Здравствуйте. Я…
— Кузя, ты, что ли? — прищурилась Наталья Ивановна. — Нет, смотри, Жанка, все наши опять в сборе. Хорошо выглядишь. Ну, я тогда пошла. Раз у вас дела. Нет, ну надо же! А как же Славик? — хихикнула она, поднимаясь со стула.
— Да нет…
— Так да или нет? — игриво спросила Амитова, поправляя слипшуюся челку. — Слушай, Жанка, мужики у тебя как на подбор — красавчики. Но Кузя хоть в возрасте. Ты женат, что ли, герой?
— Женат, — гордо ответил вспыхнувший веснушками Петров-Водкин. — А вы останьтесь. Все равно увидеться придется. Вашу подругу, гражданку Наливайко, убили, — уверенно сказал Кузьма Григорьевич и добавил: — Выбрасывать надо из пластиковых окон. В них гвоздей нет… А теперь о главном… Об убийце…
Глава 6
ЛЯЛЕЧКА И ВСЕ
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
Какая она была? Какая? Их всеобщая любимица, их крест, их «сестричка»?
Лялечка… Похожая на цыганку, назло самой себе родившуюся в городе… Похожая на аленький цветочек с хрупким стебельком в огромных шипах. Молочно-белая кожа, дерзко разлетевшиеся брови, глаза с пасмурной всегдашней поволокой. Она могла бы стать балериной, или хозяйкой салона, или секретарем райкома комсомола. А стала жертвой, трупом, отвратительно воняющим телом с широко раскинутыми ногами. Она стала тем, чем должна была стать, — задушенной уличной шлюхой.
— Сегодня к нам спустится Лялечка, — возбужденно сообщила Афина всем собравшимся на детской площадке. — Лялечка Глебова. И не смотри на меня так… Что такого? Вон, Толик Наташку припер, ты слова не сказала, а Лялечка — не Наташка, у нее папа знаешь кто?
— Да хоть кто. — Жанна уныло посмотрела на часы. Минут через сорок ей пора было идти домой. Хотя бы раз в неделю она должна была учить уроки. Этого раза Жанне хватало за глаза. А классная бесконечно твердила, что научная организация труда была ей не по силам. — Так будем ее ждать? Или надо сбегать домой, подмыться?..
Дашка прыснула в кулачок и погладила по коленке Толика. Ей было абсолютно все равно — Лялечка, Наташенька, кто-то другой… Жизнь была полна приключений, забавных возможностей под носом у великовозрастной подружки Толика — Наташки — организовать то, что Жанна называла «легким флиртом». В результате случались драки, Наташка грубо ругалась и норовила вырвать клок волос, но Дашу это только забавляло… Так смешило! Спортивная секция по акробатике, в которую она ходила до восьмого класса, позволяла Дашке демонстрировать чудеса гибкости и живучести. В бою она всегда смотрелась хорошо. Лучше всех. Жаль, что никто не мог этого запечатлеть. На фотографиях грандиозные дворовые баталии выглядели унылой провинциальной дракой. Зато портреты пришлой медсестрички Наташки в позе «после» вызывали у их дружной компании здоровый жеребячий смех. Интересно, Лялечка тоже клюнет на Толика? Или станет сражаться с Жанкой и Афинкой за Кирилла?
