— Он молод, — заговорил аббат. — А Эдуард дряхл... Как вы полагаете, сын мой, кого после кончины короля выберут англичане? Вы ведь видели Гарольда в деле. Его нельзя не любить.
— Согласен, — нахмурился герцог.
— Даже на вас он произвёл сильное впечатление. Не говоря уже о ваших вассалах... — Аббат вздохнул и закончил: — Неужели вы думаете, что у англичан будет хоть тень сомнений.
Вильгельм поднялся и прошёлся по покою.
— Что ж, — глухо проронил он, возвращаясь на место. — Я приду в Англию и потребую корону.
— Англия окрепла, — поморщился настоятель.
— Нам с ней не совладать, — подал голос лорд-сенешаль.
— Ты сомневаешься во мне, Осберн? — удивился герцог.
— Помилуй Бог, монсеньор, — покачал головой советник. — И в мыслях такого не было.
— Нормандия мала, — пришёл ему на помощь аббат. — А сакс сплотил своих соплеменников... Вы великий воитель и мудрый государь, сын мой. Но зачем пытаться проломить стену, когда рядом имеется калитка.
— Что за калитка? — заинтересовался Вильгельм.
— Мы можем повредить репутации Гарольда.
— Каким образом?
— Под угрозой заточения заставьте его дать клятву, что он поможет вам взойти на престол.
— Что?! — побледнел Вильгельм. — К чему ты меня склоняешь, святой отец?!
— Да, это подло, — согласился аббат. — Но в интересах державы все средства хороши.
— Почему я должен постоянно хитрить?! И предавать того, кто мне близок?! — Герцог опустил голову.
— Потому, что вы властитель, сын мой, — наставительно произнёс аббат. — Вам надо думать о благе своего народа.
Наступила пауза.
— Разве нет иного пути? — спросил Вильгельм.
— Конечно, есть, — пожал плечами священник. — Остаться другом сакса и забыть о короне.
Герцог пристально взглянул на него, поиграл желваками и с трудом выдавил:
— Хорошо. Положим, ты прав. А если он откажется принять моё предложение?
— Мы его заточим! — зловеще проронил аббат и добавил: — Эдуард не осмелится вмешаться.
— А братья сакса?
— Они побоятся рисковать жизнью Гарольда. И вообще, скажите, сын мой, Эдуард, живя у нас, обещал вам корону?
— Обещал... — кивнул Вильгельм.
— Вы, а не Гарольд его кровный родственник. Разве не так?
— Так.
— И что предосудительного мы делаем, пытаясь взять то, что принадлежит вам по праву?
— Действительно, монсеньор, — вступил в разговор лорд-сенешаль. — Корона должна быть вашей. Гарольд же волен принять или не принять это требование. Но в обоих случаях он будет унижен.
— Вы оба словно сговорились! — проворчал Вильгельм.
Глава 13 ПОДЛОСТЬ Последующие дни Вильгельм провёл в тяжких размышлениях, был холоден и отчуждён. Гарольд отметил эту перемену, но не придал ей значения, ибо был поглощён общением с братом и племянником. Однако вскоре он стал собираться в обратный путь и решил переговорить с герцогом. Тот принял его в своём покое и усадил в кресло напротив себя.
— О чём ты хотел поговорить, друг мой? — спросил Вильгельм.
— Об отъезде. Я загостился, а дела не ждут.
— Понимаю.
— Ты выказал себя настоящим другом, — с чувством произнёс Гарольд. — Я этого не забуду.
— Полно, полно.
— Полагаю, я могу забрать с собой Вальтова и Хакона?
— Хакона — можешь.
— А Вальтова? — удивился Гарольд.
Вильгельм поднял на него тяжёлый взгляд.
— Кое-что изменилось, мой друг.
— Что именно? — насторожился граф, почувствовав неладное.
Герцог молчал.
— Ну же, Вильгельм, не томи! — поторопил его Гарольд. — Что ты хотел сказать?
Норманн разжал побелевшие губы и негромко произнёс:
— Ты знаешь об обещании, которое дал мне когда-то король Эдуард?
— Знаю, — кивнул сакс, прямо глядя в глаза герцогу.
— Так вот... — замялся Вильгельм, опуская взор. Усилием воли он заставил себя поднять глаза и продолжил: — Я хочу, чтобы ты в присутствии моих вассалов дал клятву.
— Какую?
— Ты должен поклясться, что поможешь мне... взойти на английский престол, — выдавил из себя герцог, пристально наблюдая за графом. Однако тот оставался невозмутим. Норманн озадаченно спросил: — Что ж ты молчишь?
— А что ты хочешь услышать? — холодно прозвучало в ответ.
— Я понимаю твоё возмущение, — вздохнул герцог. — Поверь, мне очень тяжело принуждать тебя к этому. Очень! — подчеркнул он, нервно потирая руки.
— Верю, — кивнул граф и с усмешкой добавил: — Если тяжело, к чему принуждать. Подлость — нелёгкий Удел.
— Согласен, — нахмурился Вильгельм. — Благородным быть легче.
— Так будь.
— Не могу.
— Почему? Мешает гордыня?
— А у тебя её нет?
— Есть. Но я с ней справляюсь.
— Тебе легко рассуждать... — с болью произнёс Вильгельм. — Ты не знаешь, что такое — быть незаконнорождённым!
— Не знаю, — согласился Гарольд. Лицо его смягчилось. — Ноя знаю, что всегда есть выбор между добром и злом.
— У меня его нет, — опустил голову Вильгельм.
— А у меня?
— И у тебя нет... — вздохнул герцог. — Мы оба заложники.
— Чего?
— Власти!
Наступило молчание.
— Так что ты мне ответишь? — спросил Вильгельм, прерывая тягостную паузу. — Нет, ничего не отвечай! — тут же поправил он себя. — Не спеши с ответом. Подумай.
— А если я откажусь.
— Мне придётся тебя заточить.
— Но ведь, дав слово, я могу его не сдержать, — невесело усмехнулся Гарольд. — Ты ведь нарушил присягу, данную французскому королю.
— Я нарушил, — кивнул герцог. — А ты не сможешь.
— Почему?
— Ты слишком честен.
— И поэтому ты пользуешься моим нынешним положением?
— Да... Иного не остаётся... Лишь корона может дать мне желанный покой.
— Что ж. Ты сказал — я услышал! — холодно бросил Гарольд, поднимаясь.
— Не торопись с ответом, — просительным тоном произнёс герцог. — Я даю тебе два дня. Подумай. Не принуждай меня совершить подлый поступок.
