Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Кстати, и введенный недавно запрет на курение в общественных местах может стать мощнейшим локомотивом развития российских территорий, в таком развитии приоритетно нуждающихся.
Почему, например, не принять законодательные поправки, согласно которым в Сочи и Крыму создаются специальные курительные зоны. Где можно курить везде – от ресторанов до отделений милиции? Это не только станет мощным стимулом интенсификации туристического потока, но и мотивирует миграцию многих тысяч россиян в направлении главных жемчужин российского Причерноморья. Что, в свою очередь, может облагородить демографическую ситуацию в Сочи и Крыму. На фоне нарастания международной напряженности в черноморском бассейне здесь мы видим еще и существенное военно-политическое значение.
2. Частичная отмена (пересмотр параметров) запрета, о чем мы с вами говорили в п. 1, существенно улучшает – пусть и на ограниченном временном отрезке – психологический климат в обществе. Вызывая прилив социального оптимизма. По принципу старого еврейского анекдота: «Как осчастливить человека? – Отобрать у него всё, а потом вернуть половину».
Никто не станет по-настоящему ценить половину, предварительно не лишившись всего, так ведь?
3. В запрете важно видеть не только ограничение, но и стимул. Порождающий большое количество косвенных позитивных социальных последствий. Опять же – не сразу распознаваемых простой обывательской оптикой.
Возьмем, к примеру, то же курение в общественных местах. Означает ли, что курящие россияне станут меньше курить? Разумеется, нет. Изменится лишь география эксплуатации привычки. Курить будут всё больше дома, на приусадебных участках, в гостях у друзей и т. п. Что это означает? Что среднестатистический россиянин будет, воленс-ноленс, больше времени проводить с семьей, среди детей, живых физических друзей и т. п. А значит, начнут восстанавливаться межличностные и межгрупповые коммуникации, о крайнем ослаблении и даже распаде которых мы так грустим и печалимся с конца советских времен. Разве плохо, что дети станут чаще видеть родителей, а друзья привыкнут устраивать товарищеские вечеринки не раз в год, а раз в неделю?
Нанесет ли запрет ущерб розничной торговле, как о том много говорили табачные лоббисты? Нет. Даже наоборот, у россиян появился внятный мотив закупать табачные изделия впрок. В том числе – из опасений новых, следующих запретов. Это значит, что оборот табачной розницы только вырастет. Вместе с количеством рабочих мест в данной ключевой отрасли национальной экономики.
Скорее можно говорить, что курительный запрет приведет к оттоку клиентов из заведений общественного питания. Но здесь мы имеем дело лишь с краткосрочным негативным эффектом, который с лихвой перекрывается вышеописанными позитивными последствиями. В среднесрочной же перспективе рестораны и кафе, оказавшись в ситуации обостренной конкуренции, вынуждены будут улучшить показатели своей деятельности по интегральному критерию «цена + качество». Что для многих населенных пунктов РФ, особенно для Москвы, где ресторанные цены зашкаливают, а качество кухни не улучшается, сегодня представляет собою серьезный вопрос. К тому же со временем, в соответствии с базовой логикой, описанной в пп. 1–2, определенным заведениям (скорее даже, сетям заведений) можно будет присваивать статус национально или социально значимых, освобождая их от полного запрета на курение. Такая перспектива простимулирует социальную ответственность ресторанного бизнеса, обострит в нем чувство некоммерческой сопричастности проблемам страны и общества.
4. Запрет часто ведет к сакрализации объекта запрета, т. е. к приобретению этим объектом особого, священного статуса. Не случайно само слово «табу» (запрет религиозного свойства) означает «священное».
В этом контексте совсем по-иному выглядят новые ограничения для организаторов и участников уличных акций. Прежде всего – акций оппозиционных, ибо ограничения, по сути, на них и направлены. (Демонстрация, скажем, сторонников зимнего времени вряд ли рассматривается авторами запретов как угроза.)
В 2011–2012 гг., на фоне массовых выступлений на Болотной площади и проспекте Сахарова, оппозиционная деятельность стала восприниматься едва ли не как форма развлечения, а то и светской столичной жизни. Нечто среднее между большим пикником и очень большим корпоративом. Оппозиционерами оказались неожиданно объявлены люди, которые имеют гораздо больше общего с властью, чем с народным протестом. Можно сказать, что произошла определенная десакрализация, профанация оппозиции.
В новой ситуации это невозможно. Перескакивать с олигархического бала на корабль возмущенной улицы уже не получится. Оппозиционером сможет считаться лишь тот, кто действительно каждый день рискует последними сбережениями (штрафы новыми законами введены недетские), а то и свободой. В российском оппозиционном деле вновь появится священный пафос, очищенный от гламурных наслоений. И в тот исторический момент, когда запреты будут смягчены, среди лидеров народного протеста останутся только твердые, стойкие, натерпевшиеся, в общем, истинно достойные. Так что не будем торопиться поносить новое законодательство о массовых акциях слишком громко.
5. Многовековые исследования русского национального характера показывают, что для нашего народа запрет вообще исторически является важнейшим побудительным мотивом к действию. Грубо говоря, русский может и не проявлять никакого интереса к купанию в бурной реке, но если видит грозное «Купаться запрещено!» – тут уж надо полезть в воду из принципа.
Так что чем больше запретов – тем больше причин и поводов для индивидуальной и коллективной мобилизации россиян.
Да и с милостыней, думаю, все скоро устроится. Примут какое-нибудь решение, что подаяние просить, давать и получать можно, допустим, только у храмов. На специально оборудованных папертях. Создадут ФГУП (госкорпорацию) «Роспаперть», которая получит большие бюджетные деньги на благоустройство соответствующих объектов. Сюда же – и лицензирование профессиональных нищих, чтобы исключить из получателей подаяния явных мошенников и антиобщественные элементы. И все станет совершенно цивилизованно, вот увидите.
2014 г.
Эра пресечения
В последнее время в России все более популярным становится домашний арест. В первую очередь благодаря известным людям, которые стали его объектами (жертвами): от оппозиционера Алексея Навального и поэта-художника Евгении Васильевой до олигарха Владимира Евтушенкова.
Конечно, условия этой меры пресечения фактически для всех разные: скромную квартиру Навального в Марьине не сравнить с пышной резиденцией Васильевой в Молочном переулке и тем более с поместьем Евтушенкова на Рублевке. К тому же г-же Васильевой, как мы помним, разрешили по нескольку часов в день гулять центром Москвы. Навальный такой чести не удостоился, Евтушенков – пока неизвестно.
Но все же много и совершенно общего. Не покидать жилище без начальственного разрешения. Не пользоваться ни телефоном, ни Интернетом. Не общаться ни с кем, кроме близких и адвокатов (и, конечно, следователей, которые через суд и устроили тебе новую надомную судьбу). И еще электронный браслет, который с помощью спутника всегда расскажет и покажет, где ты есть. И не нарушил ли режим, определяемый мерой пресечения.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
