Мы вышли на верхнюю галерею. На нас смотрели, на нас показывали пальцем, и я услышала чьи-то слова, мол, теперешние дети творят что хотят, куда смотрят родители… Я вспомнила маму и начала рыдать.
— Ну, не плачь, не надо плакать. Не бойся, никто тебя не обидит, — неловко сказал охранник.
— Так отпустите ее, зачем вы ее мучаете? Не видите, она совсем ребенок, — сказала Таня.
— Зачем же ты сделала ее соучастницей своей кражи? — спросил охранник.
— Кто сказал, что я что-то украла? Сперва докажите! Мы просто разглядывали прилавки, это что, преступление? — яростно набросилась на него Таня. — В любом случае, говорю вам, она ни в чем не виновата. Она вообще не со мной. Отпустите ее домой к маме.
— Вы увидитесь с мамами после того, как приедет полиция, — сказал охранник.
— Я увижусь с мамой? Да неужели? — сказала Таня. — Вот это новость!
Нас отвели в «Индиго». Синеглазый продавец ждал нас, скрестив руки на груди и встряхивая головой.
— Они самые. Глупые дети, — сказал он.
— Сам дурак, только выпендриваешься! — завопила Таня. — Мы ничего не сделали! Мы смотрели вещи и мерили сапоги! Ничего мы не крали.
Она продолжала стоять на своем, даже когда нас увели в кладовую. Женщина в форме охранника попросила нас отдать то, что мы взяли.
— Мы ничего не брали, — повторила Таня.
Я заплакала, и Таня обняла меня за плечи. Я почувствовала, что она дрожит, и зарыдала еще сильнее.
— Девочки, не заставляйте меня обыскивать вас, — сказала женщина.
— Не прикасайтесь к нам! Вы не имеете права. Сколько вам говорить, мы ничего не крали. Этот парень, который слишком много о себе возомнил, просто хочет нам насолить, — сказала Таня.
— Он говорит, что вы украли синий свитер ручной вязки, — уточнила женщина.
— Он лжет, — ответила Таня.
Тогда женщина протянула руку и похлопала Таню по выпирающему животу. Сунула руку под кофту и дернула. Синий вязаный свитер упал на пол.
— Так кто же лжет? — спросила она.
— Вы сами мне его подложили, — сказала Таня. — Скажи, Мэнди? Она сама его подложила, чтобы засадить меня за решетку, правда?
Охранники в дверях засмеялись.
— Крепкий орешек попался! — сказал один из них. — Наверняка, когда приедет полиция, выяснится, что у нее не первый привод.
— Полиция! — всхлипнула я.
Приехали двое — мужчина и женщина в темно-синей форме и фуражках. Слезы брызнули у меня фонтаном.
— Ну же, ну же! Не такой уж я страшный, — сказал полицейский, посмеиваясь. Он переводил взгляд от меня к Тане. — Что тут у нас? Юные Тельма и Луиза?
— Ха-ха. Что тут у нас? Клоун? — огрызнулась Таня.
— Значит, ты — крепкий орешек, — догадался полицейский. Он подошел ко мне. Я сжалась, продолжая всхлипывать. — А ты кто такая, пугливая белочка?
— Не наседай на нее, видишь, она напугана, — защитила меня его напарница. Она обняла меня одной рукой. — Не плачь. Как тебя зовут?
— Мэнди, — выдавила я.
— И сколько тебе лет, Мэнди?
— Десять.
— Она ни в чем не виновата. Соседская девочка, которая увязалась за мной, — резко сказала Таня. — Отпустите ее.
Женщина мягко потрепала меня по спине.
— Не бойся, детка, мы не сажаем таких маленьких девочек за решетку.
Таня съежилась, мигом уменьшившись в размере.
— Отпустите, пожалуйста, нас обеих, — захныкала она.
— Вот актриса, — сказала женщина, которая ее обыскивала.
Но полицейская дама оказалась на нашей стороне.
— Обе девочки еще несовершеннолетние. Собственность магазина возвращена. Вы уверены, что хотите заводить дело, сэр? — спросила она синеглазого продавца.
Мы с Таней умоляюще смотрели на него.
— У нас строгие правила. На вора всегда заводится дело, — сказал продавец, скрещивая руки на груди. — В половине случаев воруют дети, такие же, как эти две. Их надо проучить, чтобы неповадно было.
— В таком случае, сэр, вам придется поехать с нами в участок и написать заявление, — сказал полицейский. — Вы утверждаете, что видели, как старшая девочка взяла свитер?
— Свитер ручной вязки за девяносто пять фунтов, — возмущенно поправил продавец.
— У вас хороший вкус, юная леди, — сказал полицейский Тане. Обернулся к женщине, которая ее обыскивала. — Вы нашли при ней свитер?
— Она прятала его под одеждой. Я увидела, что часть рукава свисает, и вытянула его наружу.
— Ей бы следовало подождать вашего приезда, — сказала Таня. — Теперь у вас нет прямых доказательств.
— У нас достаточно доказательств, — сказал синеглазый продавец. — В магазине установлена камера. У нас будет отличная запись того, как ты крала чужую вещь.
Таня поняла, что он не шутит. И все же она изо всех сил пыталась вытащить меня.
— Ваша драгоценная запись покажет, что малышка ни в чем не виновата, — сказала она, показывая на меня.
— Она рыскала по магазину вместе с тобой. И побежала, когда я пытался вас остановить, — сказал продавец.
— Это не преступление! — возразила Таня. — Она не воровка!
— Но у нас есть все основания полагать, что вы сами воровка, юная леди, — сказал полицейский. — Вы арестованы.
Я слушала, как он зачитывает Тане права, будто в фильме про преступников, и не могла поверить, что все это происходит на самом деле.
— Нас что, правда арестуют? — прошептала я.
— Тебя — нет, детка, — сказала дама в форме. — Мы просим тебя поехать с нами в участок и рассказать, как все было. Потом мы позвоним твоей маме, и она заберет тебя домой. Хорошо?
— А Таню… Таню вы арестуете?
— К сожалению, да, — сказала она.
Мы прошли через весь торговый центр к выходу. Меня вела полицейская дама, Таню — ее напарник. Таня попыталась вывернуться и убежать, но полицейский только рассмеялся. Он крепко держал ее за плечи.
Снаружи ждала белая патрульная машина. Люди озирались на нас с Таней. Нам пришлось втиснуться на заднее сиденье, между нами села полицейская дама. Я все так и рыдала.
— Можно мне сесть рядом с Мэнди? — попросила Таня.
— Прости, никак нельзя, — ответила дама.
— Ей нужна моя поддержка, — сказала Таня.
— Понимаю. А вдруг ты ей что-нибудь передашь?
— Смотрите сами. — Таня помахала пустой ладонью у нее перед носом. — Ничего нет. Можно мне хотя бы взять ее за руку?
