Я вышла на улицу; подмораживало. Не хотелось даже думать, где провел Алекс минувшую ночь. В последний раз, когда я позвонила домой к Чарли, Алекс оказался за шесть тысяч миль отсюда.
И ведь даже не звякнул, ублюдок. Я собралась было расстроиться, но спохватилась, что Тони и Элвис на все утро отключили телефон и Алекс не смог бы дозвониться мне на работу при всем желании. Если, конечно, такое желание возникло, мрачно подумала я. Но все-таки решила потешить себя сомнениями и сначала позвонила домой. Надо же, трубку сняла Линда. Мгновение я порывалась сказать с китайским акцентом: «Свинити, непавильная номела» — и отсоединиться, но в конце концов, не представляясь, просто попросила к телефону Алекса.
— Его нет, он уехал и забрал свои вещи. Мелани, это ты? — нерешительно спросила она.
— Нет, извините! До свидания. — Я повесила трубку и привалилась к стене. Забрал вещи. Куда он подался на этот раз? В Китай? Тибет? Да пусть хоть Северный полюс себе в зад заткнет, посмотрю, как он там найдет самого себя! Урод! Как он мог?! Опять?
Я заметила предельно выразительную наклейку с проституткой, пришлепнутую на стенку телефонной будки. Женщина согнулась в три погибели, запястья привязаны к лодыжкам. Сверху, рядом с телефонным номером, детским почерком накорябано: «Мелани, новенькая, — полная покорность, любовное наказание. Удовлетворит любые ваши потребности». Знамение, не иначе. Точно, знамение. Вот только к чему?
Без всякого энтузиазма я сжевала сэндвич и поплелась обратно, в свою новую конторку.
Крысенок за столом справа от меня лихо уплетал пахучий гамбургер. Кусочки салата и какие-то брызги летели прямо на мой… на то, что, кажется, было моим… Словом, необъятный букет цветов возлежал прямо на моем столе. Я прокрутила в голове все варианты. Дэвид Духовны, актерский состав «Друзей», Алекс — с Северного полюса. Боковым зрением я заметила, что девушка слева украдкой утирает слезы.
Я очень осторожно взяла букет. На открытке значилось: «Привет, тыквочка!» Как всегда, лаконично. Я расслабилась.
— Опять сама себе цветы послала? — Крысенок закашлялся и чуть не подавился остатками гамбургера.
— Вообще-то это тебе. Ой, твоего парня тоже Алекс зовут? Какое совпадение!
— Очень смешно, — пробормотал Крысенок и снова заработал челюстями.
Я повернулась в девушке:
— Все в порядке?
— Да, абсолютно, — всхлипнула она. — Это просто мои контактные линзы.
Тип с белой ерундовиной на подбородке наконец принес сверху мой телефон. Голосовую почту, похоже, отключили, а когда я поискала номер Чарли в записной книжке, оказалось, что он оттуда яростно стерт, — даже не помню, мною или Фран. Так я и сидела, бесцельно перекладывая свое барахло с места на место, пока телефон не зазвонил.
— Привет, — негромко произнес Алекс. При звуке этого голоса я тотчас размякла.
— Ты увез свои вещи, — пробормотала я.
— А что им там болтаться? Твоя соседка на меня все время волком смотрит.
— Просто у нее косоглазие. Волком она смотрит на меня.
— А.
Повисла пауза.
— А ты…
— Я…
Мы заговорили одновременно.
— Я получила цветы. Спасибо. Они великолепны.
— Я просто хотел извиниться. Я не хотел тебя обидеть. Не сообразил позвонить, когда вчера заночевал у Чарли. Но зачем торопить события? У нас ведь столько времени впереди. Чтобы быть вместе. И вообще для всего.
— Знаю, — вздохнула я. — Это было бы безумие. И слишком поспешно. И так далее.
Еще одна пауза, а потом Алекс рискнул:
— Снова друзья?
— Только друзья?
— Ну нет. Навестишь меня в Фулхэме?
— Ни за что.
— Даже если я буду умолять?
— Даже тогда. Но умолять можешь.
— Пожалуйста! — возопил он. — Моя дорогая Мелани, жемчужина и тыковка всей моей жизни, соверши поездку века на метро и освети своим сиянием мою одинокую обитель!
Я хихикнула.
— Никогда.
— Сегодня вечером?
— И не думай.
— Значит, около шести?
— Еще чего.
— Превосходно. Тогда увидимся. Захвати вино.
Алекс повесил трубку; я сияла.
— Что, подружка-лесбиянка? — справился кокни.
— Ага, твоя мамочка.
— Катись ты.
Предстояло еще разобраться с Фран. Я поймала ее дома, точнее, в ее клетушке. Обитала она неподалеку от меня, в Кеннингтоне.
— Франстер?
— Так, вкрадчивый тон. Попробую угадать. Хочешь, чтобы я спонсировала твою благотворительную поездку вокруг света на велосипеде? Пожертвовала костный мозг? Или Алекс умотал к этому выродку Чарли и ты ничего не смогла поделать?
— Гм. Это все варианты?
— Ага.
— Извини! Я не могла, тут ничего не изменишь! Он бы не понял! Фран, не заставляй меня…
— Это тебе что, «Выбор Софи»?[13]Ладно, все ясно. Ты хочешь крутить роман с козлом, который переехал к другому козлу, ну и пошли вы все со всеми вашими цветами.
— Откуда ты знаешь про цветы? — опешила я.
— Что? А, я получила целую охапку, от Чарли. Паскудина мелкая.
— Ой. А мне Алекс прислал.
— Они, наверное, эти цветы в лотерее выиграли.
— У тебя большой букет?
— Не то слово. А у тебя? — поинтересовалась Фран.
— Средний. Как раз какой нужно.
— Ха-ха-ха. Слушай, мне тут опять эта долбаная Аманда звонила.
— Так, теперь и она в тебя влюбилась.
— Она просто хотела посплетничать о Чарли. И еще спрашивала, не поможем ли мы ей выбирать свадебную тиару.
Разбежалась.
— Я скорее собственные ноги ложкой съем.
— И я.
Глава седьмая
Мы сидели в баре «Все в одном» после шестичасовых поисков гребаной тиары для Аманды. Деваться было некуда, так как матушка ее пребывала в «Прайори», такой эксклюзивной клинике для алкоголиков, что послушать Аманду, так сидеть там — большая честь, а подружки отдыхали где-то на Барбадосе или еще на чем-то в этом духе. Мало того, что мне пришлось издавать восхищенные возгласы все то время, что Аманда примеряла четыре тысячи абсолютно одинаковых филигранных фиговин, которые стоили больше, чем я зарабатываю за три месяца, так понадобилось еще и урезонивать Фран, которая, озверев от скуки, порывалась спереть что-нибудь в магазине. День выдался утомительный.
