Харви взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал.
— Пойдем ко мне.
7
Его кабинет был когда-то детской, поняла Джейн, когда он ввел ее через смежную дверь в свою спальню. Около кровати стоял небольшой ночничок.
Они молча смотрели друг на друга. Воздух между ними, наполненный трепетной силой ожидания, зыбился и дрожал. Джейн казалось, что она чувствует ласкающие прикосновения Харви. Ее сердце лихорадочно билось, тело трепетало. Если я хочу отступить, поняла Джейн, нужно сделать это сейчас. Потом будет поздно.
Но отступать она не хотела. Каждая частица ее тела жаждала этого мгновения, ждала, когда Харви захочет ее.
И он захотел.
Харви начал раздевать Джейн. Целуя ее груди, живот, он спускался все ниже и ниже — манящая сексуальная игра, которая превращала кровь Джейн в бурлящий поток лавы. И когда она, совершенно обнаженная, предстала перед Харви, ноги едва держали ее. На какое-то мгновение извечная женская неуверенность взмахнула над Джейн своим крылом. А вдруг ему не нравится то, что он видит? А вдруг он подумал, что бедра слишком широкие, а груди…
Из-под опущенных ресниц Джейн взглянула на Харви, и его взгляд, подернутый дымкой желания, развеял все ее сомнения. Джейн потянулась, чтобы расстегнуть на нем рубашку, но Харви опередил ее. Он мгновенно сбросил одежду и предстал перед Джейн обнаженным. И он был великолепен, таким Джейн его и представляла: зрелая мужская сила, обещание великолепной чувственной любви. Адам в Раю.
Лицо Харви потемнело и будто оплавилось, когда он крепко-крепко прижал ее к себе. Джейн ощутила его горячее мускулистое тело, и у нее вырвался вздох восторга и желания.
— О! — прошептала она. — Как хорошо!
Харви тихонько засмеялся и подтолкнул ее к кровати.
— Будет еще лучше.
Джейн ощутила спиной прохладу простыней, а сверху ее жгло жаждущее тело Харви, его губы на ее губах, его язык, соблазняющий и бесстыдно дразнящий… Джейн знала, что это случится, что это неизбежно — она в его объятиях, в его кровати. И это правильно, только так и должно быть. Она жаждет его, всего его. Мягкий полумрак комнаты, звуки буша, доносящиеся сквозь открытое окно, руки Харви, жадно ласкающие ее тело, каждый его потаенный уголок, песней отзывались в каждой клеточке ее тела.
Его руки — ласкающие, гладящие.
Его рот и язык — дразнящие, обольщающие.
Его ласки — долгие, медленные, мучительные.
Джейн застонала в страстном нетерпении — только бы утолить бушующее в ней пламя, только бы ощутить своего любимого еще ближе, стать частью его плоти.
Харви прошептал ее имя низким и полным призывного томления голосом, и Джейн впитала звук своего имени, как сладкое вино. Экстатический восторг, дикая неуправляемая страсть бились в ее теле горячим потоком, ей нечем было дышать. Джейн позволила, чтобы огонь охватил ее всю, вытеснил все мысли, не оставив ничего, кроме дикого желания, и затем уступила этому властному призыву плоти.
— Джейн… — снова прошептал Харви, и в его голосе ей послышались молящие нотки.
— Да, — прошептала она в ответ, потому что и сама хотела только одного — любить Харви, любить так, чтобы отогнать всех призраков, которые преследовали его.
Мир замер, перестал существовать для Джейн. Не было ничего, кроме этого мгновения, наполненного Харви, его запахом, жаром его поцелуев. Их тела слились в мучительном сладостном порыве, а потом… Потом — миг полного забвения, взорвавшийся ярким ослепительным счастьем.
Утомленные, они лежали прижавшись друг к другу, с трудом возвращаясь к реальной жизни, которая постепенно заполняла комнату звуками, прилетавшими вместе с легкими дуновениями ветерка.
Медленно, очень медленно Джейн пошевелилась и вздохнула, услышала ветер в деревьях, жужжащий хор насекомых в траве. Все еще не открывая глаз, она свернулась поуютнее в объятиях Харви и лежала так, ощущая полнейшую расслабленность.
— Харви… — прошептала она наконец.
— Да?
— Тебе хочется спать?
Он издал легкий смешок.
— Нет, я только прихожу в себя.
— Знаешь, чего мне хочется?
— Послушай, мне ведь не шестнадцать, — простонал он.
Джейн засмеялась.
— Мне хочется шоколадного печенья, которое печет Пайвари. И кофе с бренди.
— Прекрасная идея. — Харви приподнялся на локте. — Послушай, Джейн, — голос его был глухим, полным нежности, — не уходи сегодня в свою комнату. — Свободной рукой он отбросил с ее лба каштановые пряди. — Конечно, если ты хочешь.
Ее сердце затрепетало от счастья.
— А я и не думала уходить.
8
— Любуешься? — спросила Маргарет, увидев Джейн перед большой в красивой рамке фотографией рыжеволосой женщины с ружьем в руке. — Это мать Харви.
Вокруг буйствовало шумное веселье: все смеялись, шумели, звенел лед в ведерках с шампанском, музыка заглушала голоса. Огромный, убранный с артистической небрежностью дом Маргарет был полон людей, собравшихся на празднество чуть ли не со всей Австралии.
Стены просторного холла не было видно под множеством художественных фотографий — авторских работ хозяйки дома. И среди них — рыжеволосая женщина с ружьем в руке. Мать Харви.
— Она увлекалась оружием? — удивилась Джейн.
— О да! Она вышла в финал общеавстралийских соревнований по стрельбе, но приз так и не успела получить. Очень жаль…
— Вы знали ее?
— Да, когда была совсем маленькой. Иногда родители оставляли меня у них в доме, когда отбывали в очередное путешествие. Она была очень веселой. Хорошо играла на пианино… Помню, мы с ней часто распевали всякие детские песенки. И еще она учила нас танцевать.
К ним подошел отец Маргарет: грузный седоволосый мужчина с красивым, но обветренным лицом. Он тоже взглянул на фотографию матери Харви и сказал с улыбкой:
— Обаятельная была женщина. Душа любой компании. — Он с сожалением покачал головой. — Нам всем так ее не хватало, когда она уехала.
— Уехала? — удивленно переспросила Джейн.
— Да, уже давным-давно.
— О! А я думала, что она… умерла.
Джейн не знала, почему у нее сложилось именно такое впечатление. Помнится, Мартин никогда не говорил об этом, а уж Харви тем более.
— А что… а почему она уехала? — спросила Джейн.
Отец Маргарет пожал плечами.
— Кто знает? В один прекрасный день она собрала свои вещи и была такова. Слухи ходили самые разные, но правды, я уверен, не знает никто.
Джейн вгляделась в прелестное улыбающееся лицо.
— Настоящая красавица, — проговорила она, и тут же в ее голове закружились сотни вопросов.
