— Ты ошибаешься. Разве порядочный человек может завидовать счастью собственной матери?!
— Если ты расскажешь, что случилось двенадцать лет назад, тогда я смогу ответить тебе наверняка, — Мэдди не отводила глаз от его лица.
Несколько томительных минут Джек молчал. Наконец он поставил бокал на стол и заговорил. Он смотрел на нее, словно не видя. Голос его звучал глухо.
— Я выклянчил у отца разрешение организовать свадьбу дочери одного из шишек правительства. Как назло, почти полперсонала скосил проклятый грипп. Отец сомневался, но я уверил его, что справлюсь. Я совсем выдохся тогда, но накануне мероприятия все вроде бы было готово. Даже отец не смог ни к чему придраться.
Джек замолчал. Не говоря ни слова, Мэдди положила руку ему на плечо, но он, казалось, не заметил.
— Утром я пришел в ресторан раньше всех, задолго до открытия, потому что не мог уснуть. Там я нашел спящую мать, вдрызг пьяную. Я не знаю, как она туда проникла, но факт остается фактом: на кухне был погром. Уцелел только свадебный торт, — в его словах прозвучала легкая ирония. — Наверное, к тому моменту она просто выдохлась.
— О, Джек! — выдохнула Мэдди, не в силах скрыть сочувствие. — Но при чем здесь твой отец?
— Я отвез мать домой. Нас никто не видел. Я вернулся обратно и, словно в тумане, принялся наводить порядок, выбрасывая в мусорные баки то, что еще накануне было плодами моего двухнедельного труда. Когда появился отец… Он не кричал, нет. Это и было хуже всего. Он просто сказал мне, что не знает, кто бы доверил мне почистить свои ботинки. Что я не могу оставаться его сыном и чтобы я на него больше не рассчитывал. В конце он добавил: «Убирайся и не попадайся мне на глаза». Я подчинился.
— Ты даже не пытался оправдаться? — мягко спросила она.
— Я не хотел вмешивать мать. Она тогда была на грани нервного срыва. К тому же я обещал ей, — он пожал плечами.
— Джек, ты поступил как мужчина, — настойчиво сказала Мэдди. — И твоя злость на мать, которую ты тем не менее любишь, вполне естественна: ведь из-за нее ты потерял все. А после всех этих лет, в течение которых ты боролся и страдал — по ее вине! — она, оказывается, счастлива!
Джек встал и подошел к окну. До Мэдди донесся его голос:
— Теперь тебе все известно. Умом я понимаю, что не совсем прав, но ничего поделать с этим не могу.
Мэдди подошла к Джеку и сжала его плечо.
— Если ты позволишь прошлому одержать над тобой победу, то я не вижу для тебя будущего. Тебе больше нечего и некому доказывать. Ты добился успеха, который многим людям только снится, и защитил мать. Разве не этого ты хотел?
Он дернул плечом, скидывая ее руку.
— Мэдди, извини. Я устал. Давай окончим разговор.
Глядя, как он выходит из комнаты, Мэдди тихонько вздохнула. Все ее представление об этом мире полетело к чертям. Все плоские фигуры внезапно обрели объем, и самой сложной из них вдруг стал Джек. Индикатором отношений мужчины к женщинам можно считать его отношение к матери. По крайней мере, иногда. Но и тогда не остается ничего иного, кроме как признать: за красивой оболочкой скрывается глубокая порядочность. И никакой психоанализ здесь не нужен. Достаточно вспомнить, что он сделал для своей матери и какой ценой.
В такого мужчину не грех и влюбиться, грустно подумала Мэдди. Она посмотрела на закрытую дверь, и ее сердце сжалось от боли. Как, должно быть, он одинок! Внезапно сомнения оставили ее. Если она может согреть его своим теплом, то так тому и быть.
Джек лежал на кровати с закрытыми глазами. Осторожно, стараясь его не потревожить, Мэдди легла рядом.
— Я никому не говорил о том, что тогда случилось, — услышала она его тихий голос.
— Я рада, что ты поделился именно со мной.
Джек тяжело дышал, медленно выплывая из крепких объятий сна. В голове все еще мелькали разрозненные отрывки сновидений. Когда ему удалось сфокусировать зрение, его взгляд уперся во что-то, чего в его постели не должно было быть. Он мгновенно проснулся. Положив голову ему на плечо, рядом лежала Мэдди. Одна ее рука покоилась на его груди. За окном было темно, а ее русые волосы блестели от падающего из гостиной света. Вокруг головы тоненьким обручем светился золотистый нимб. Джеку до боли захотелось прикоснуться к этим спутанным волосам, но он подавил свой порыв. Мэдди пошевелись, и ее пальцы сжались в кулак. Почувствовав, как ее ногти царапнули его грудь, он напрягся и испустил мучительный вздох возбуждения и облегчения.
Облегчения, вызванного тем, что она рядом.
Джек осторожно закинул руку за ее голову, и Мэдди, довольно причмокнув, замерла. Его снова поразила эта мысль: он, Джек Валентин, лежит в постели с женщиной, которая в последние дни стала для него больше чем другом. Даже то, что она узнала о нем, не оттолкнуло ее. Наоборот, Мэдди передала ему частичку своей веры и убежденности в том, что на свете нет такого греха, который нельзя искупить.
Не сдержавшись, Джек прикоснулся к ее волосам, вдыхая дурманящий запах спящей женщины, к которому примешивался слабый аромат легких духов. Мэдди перевернулась, почти накрыв его своим телом.
Дыхание его участилось, а сквозь стиснутые зубы вырвался свистящий звук.
Мэдди открыла глаза. Их взгляды встретились. Нахмурив брови, она всматривалась в искаженное лицо Джека, пытаясь понять, что произошло. Через мгновение к ней вернулась память. Она скатилась с него, и на ее лице показалась удовлетворенная улыбка.
— Как ты? — спросила она, уютно пристраивая голову на его широкой груди.
Джек ошеломленно молчал. Он ожидал, что, как только до нее дойдет пикантность их положения, она сбежит. И как ответить на этот вопрос? Если он скажет, что так хорошо ему еще не было, она не поверит.
Он сам себе не верил, пока не проснулся рядом с ней. Как бы хорошо ему ни было в постели с другими женщинами, он всегда чувствовал себя одиноким. Рядом с ней, с легким испугом подумал Джек, я не ощущаю одиночества.
— Хорошо, — сказал он, и это была правда. — Спасибо тебе…
Мэдди подняла голову и приложила палец к его губам.
— Шш. Помолчи. Не нужно ничего говорить. Я рада, что оказалась рядом.
Искушение смотрело Джеку прямо в глаза, и он сдался. Взяв Мэдди за запястье, он поднес ее руку к губам. Она замерла. Глядя в ее настороженные глаза, он обхватил мизинец губами. Дыхание у нее перехватило, глаза широко распахнулись. Джек осторожно проделал то же самое со всеми пальцами. Когда кончик его языка коснулся чувствительной впадинки у большого пальца, Мэдди часто задышала, словно снова вспомнив, как это делается.
— Джек, — простонала она хриплым от желания голосом, — пожалуйста, поцелуй меня!
— Ты, правда, этого хочешь? — Джек давал ей последний шанс остановить его.
— Я никогда еще ни в чем не была так уверена…
