– На тебя приятно посмотреть… милая, – заметил он, остановившись рядом с ней.
Произнесенные глубоким грудным голосом слова прозвучали как ласка. Фрэнсис взял ее холодную руку и поднес ее к своим губам, легко и непринужденно поцеловал пальцы.
– Такое прелестное создание, а руки холодны, как лед. Надо бы тебя как-то согреть, но увы, все, что я сейчас могу предложить, это бокал вина.
Ее сердце замерло… а потом пустилось в бешеный галоп. Толчки крови оглушительно отдавались в ушах. Теплое щекочущее ощущение медленно поползло вверх по ее руке от того места, где его губы прикасались к ней. Энн неуверенно взглянула на Маклина. Он же ее засмеет без всякой жалости, если узнает, что несколько комплиментов совершенно лишили ее самообладания!
– Пожалуй, мне бы хотелось немного вина, – проговорила Энн, сумев удержать дрожь в голосе.
Маклин бросил быстрый взгляд на Эрика.
– Давай разопьем еще бутылочку. Выпьем за двух прекраснейших женщин на всех Британских островах – за мою сестру и за твою кузину!
– Не стану с тобой спорить, Фрэнсис, – ответил Эрик, бросив полный восхищения взгляд на Энн.
Он разлил вино по бокалам, а Маклин по-прежнему пристально смотрел на девушку.
– Кажется, я узнаю матушкино ожерелье, – заметил он, прищурившись.
– Разумеется, – беспечно ответила Дженет. – Похоже, ты забыл захватить для Энн ее шкатулку с драгоценностями… не говоря уж о таком пустяке, как одежда. Вот я и одолжила ей кое-что на вечер.
Маклин наклонился поближе к Энн.
– Мне всегда нравилось это ожерелье, – задумчиво произнес он и, неожиданно протянув руку, дотронулся до сверкающих камней.
Его теплые пальцы коснулись обнаженной кожи у нее на груди, и у Энн тут же мурашки побежали по всему телу, колени подогнулись, а сердце пропустило несколько тактов. Фрэнсис заметил, как бьется жилка у нее на шее, и ему вдруг захотелось прижаться губами к этому месту. Несколько мгновений он молча изучал ожерелье, потом поднял на нее смеющиеся глаза.
– По-моему, оно тебе идет куда больше, чем нашей покойной матушке.
Густая краска залила щеки Энн. Она не знала, что ответить Маклину, как понимать его легкомысленное, даже игривое настроение. В этот вечер он был не похож на самого себя, и к тому же… его близость оказывала на нее какое-то странное воздействие.
– Фрэнсис, что у тебя за манеры? – возмутилась Дженет. – Ты смущаешь девушку. – Она укоризненно покачала головой: – Не обращай на него внимания, детка, и ничего не бойся. Уверяю тебя, все приглашенные мужчины, в отличие от хозяина, умеют вести себя как джентльмены.
«Не обращай на него внимания»… Энн от всей души хотела бы последовать этому совету, да только не знала – как.
Допив вино, члены семьи двинулись в большой зал, уже заполнявшийся гостями. Вскоре собралась огромная толпа; голова Энн была забита именами без лиц, а перед ее растерянным взором кружились лица без имен. Дженет не отходила от нее ни на шаг, рассказывала о приглашенных, знакомила со всеми и сглаживала неизбежно возникавшую неловкость. Постепенно Энн начала избавляться от скованности. Гости Дженет проявляли к ней дружеское участие, ни один не упомянул о ее отце. У нее даже появилась надежда, что вечер пройдет благополучно.
Вот-вот должен был начаться торжественный обед, когда внимание Энн привлекла суета у дверей. Ослепительно прекрасная молодая дама в наряде вишневого цвета величественно вплыла в комнату и сразу же оказалась в центре внимания восторженных джентльменов. Черные кудри подобно грозовому облаку витали вокруг ее головы и обнаженных плеч. Глаза у нее были огромные и сверкающие, но они беспокойно рыскали по всему залу, что немного портило весь эффект.
– Кто это? – шепотом спросила Энн, глядя на даму с искренним восхищением.
Дженет оглянулась на дверь.
– Это Элизабет Макинтайр совершает свое парадное антре, – сухо ответила она. – Не может успокоиться, если не привлечет к себе всеобщее внимание. Она считает, что каждый мужчина в Шотландии должен непременно побывать у ее ног.
Энн увидела, как Фрэнсис Маклин разомкнул круг осаждавших его друзей и пересек зал, чтобы приветствовать красавицу. Стоя рядом в ярком свете множества факелов, они составили прекрасную пару: оба высокие и черноволосые. Они сразу же засмеялись чему-то и вообще вели себя как старые друзья.
– Кое-кто утверждает, что к осени она станет новой леди Маклин, хотя лично я в это не верю, – продолжала Дженет. – Впрочем, Фрэнсису нужна жена, а Элизабет – единственная женщина, к которой он вроде бы проявил интерес… я хочу сказать, с дальним прицелом, – пояснила она с улыбкой. – Я не в восторге от этой девицы, но лучше уж она, чем совсем никого. Главное, чтобы Фрэнсису она нравилась, а уж я постараюсь с ней примириться, если она сделает его счастливым.
Энн оцепенела. Приятное возбуждение, охватившее ее в начале вечера, исчезло без следа. Она ощутила столь горькое разочарование, что сама испугалась. В конце концов, что ей за дело, если Фрэнсис Маклин обручен с другой женщиной? Но Энн тут же вспомнила, как искусно он флиртовал с ней совсем недавно, и устыдилась собственных ответных чувств. В то же время ее охватил безрассудный гнев. Отвернувшись от красивой пары, Энн притворилась, что внимательно слушает какую-то даму, утверждавшую, будто она состоит в родстве с Макдоннеллами из Гленгарри.
Подали обед. Элизабет Макинтайр недаром все время держалась поближе к Маклину: ее усадили по правую руку от него. Энн сидела между дядей и уже по уши влюбленным в нее Эриком, стараясь отвечать на их веселые шутки и не поперхнуться лишенной вкуса пищей. Взрывы смеха, то и дело доносившиеся с другого конца стола, были для нее пыткой. Лишь однажды она осмелилась бросить взгляд в том направлении и убедилась, что Фрэнсис и Элизабет смеются чему-то вместе, сдвинув бокалы с вином.
«Боже милостивый, неужели я ревную?» – сама себе не веря, подумала Энн и в смятении уставилась на скатерть. Когда же мнение сэра Фрэнсиса Маклина стало вдруг так много значить для нее? Когда она перестала смотреть на него как на врага, которого следует опасаться и ненавидеть?
«Уже несколько дней назад», – честно призналась она себе. Но все дело только в том, что он оказался первым мужчиной, проявившим к ней участие, первым, кто начал с ней флиртовать, подшучивать над ней, словом… обращаться с ней как с женщиной, достойной внимания. «Больше ничего не произошло, – торопливо заверила она себя. – Мне нечего стыдиться».
После обеда настроение Энн значительно улучшилось. Все столы и скамьи были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев. Можно ли продолжать грустить, когда не меньше дюжины кавалеров осаждают тебя просьбами оставить для них хоть один танец? Похоже, никому и в голову не приходило посетовать на ее происхождение или спросить, почему она здесь находится. Решительно выбросив из головы все мысли об Элизабет и Маклине, Энн решила веселиться, несмотря ни на что.
