Лукас похолодел, осознав, какое слово он подсознательно использовал. Разве он любит Джослин?
Лукас осторожно встал с постели. Торопливо одевшись, он открыл дверь и увидел, что перед ней лежит Перси. Макс прижимался к нему.
Пес взглянул на Лукаса с робкой надеждой, как будто он в равной мере приготовился как к проявлению дружелюбия, так и к плохому обращению.
Наклонившись, Лукас почесал у него за ушами и погладил Макса.
— Доброе утро, ребята! Дайте мне пять минут, чтобы я обулся и надел куртку, и тогда я выведу тебя, Перси.
Макс был невозмутим, но лохматый хвост Перси радостно застучал по ковру.
Через три минуты Лукас поспешно выскользнул с собакой во двор. Перси не терял времени даром. Он явно опасался, что, если задержится во дворе слишком долго, Лукасу придет в голову не впустить его в дом.
— Теперь завтрак, — объявил Лукас, как только они вошли в дом.
Перси радостно взвизгнул. Войдя в кухню, Лукас, следуя совету ветеринара, разложил пищу в небольших количествах. Перси мгновенно расправился с едой и ожидающе посмотрел на него.
— Прости, приятель. Через час я дам тебе еще.
Перси поднял одно ухо, повернул голову, как будто прислушиваясь, и проворно побежал в гостиную. Макс продолжал аккуратно доедать свой завтрак.
Лукас пошел посмотреть, что заинтересовало собаку, и увидел, что Джослин стоит в спальне, лаская Перси. Его взгляд жадно пробежал по ее стройной фигуре. На ней были джинсы, восхитительно облегавшие точеные ноги, и толстый свитер кремового цвета. У нее был очень аппетитный вид. По мнению Лукаса, она выглядела бы еще восхитительнее в кружевном пеньюаре. В зеленом, решил он, сшитом из тонкого мягкого щелка, облегающего все округлости ее фигуры. Лукас провел кончиком языка по внезапно пересохшим губам, когда перед его мысленным взором предстало глубокое декольте и груди Джослин, едва прикрытые кружевами. Он бы…
— У тебя болит голова? — прервал сладостные размышления Лукаса ее прозаический вопрос.
Осторожно, Форестер, она ничего не должна заподозрить, иначе всему конец! Она умчится прочь, как испуганный кролик, и ты останешься ни с чем.
— Нет. Просто мне немного холодно. Мы с Перси выходили во двор.
Джослин быстро оглядела гостиную.
— Никаких сюрпризов?
— Ни одного. Совершенно очевидно, что наш Перси жил в чьем-то доме, пока его не бросили.
Наш Перси. Джослин с наслаждением вслушалась в эти слова. Как будто они одна семья! В данный момент так оно и есть. И так будет то недолгое время, пока к Лукасу не вернется память.
Перси лизнул ей руку, и Джослин улыбнулась ему. Семья, которая растет с каждым днем.
Джослин подняла глаза и увидела, что Лукас смотрит на нее с напряженным вниманием. Она узнала этот взгляд. Он всегда так смотрит, когда что-то озадачивает его, и он всеми силами старается понять это.
Неужели к нему вернулась память? От страха Джослин похолодела. Нет, ей это показалось, пыталась она убедить себя. Если бы Лукас все вспомнил, он бы потребовал объяснений. Но он молчит и даже никак не комментирует ситуацию.
— Я накормил их, — сказал Лукас. — Давай составим план на сегодняшний день, пока мы будем завтракать.
Эти слова успокоили Джослин, и она пошла за ним в кухню.
— Будешь есть овсяную кашу? — спросила она, открывая кухонный шкаф.
Лукас смотрел, как Джослин высыпает в миску содержимое небольшого пакета.
— Мне, пожалуй, двойную порцию, — попросил он. — У нас есть пончики, чтобы перекусить, пока будет готова каша?
— Она будет готова через полторы минуты! — возмутилась Джослин. — Тебе вредно есть пончики.
— Пончики — пища для души, — заявил Лукас. — Разве ты не слышала о том, что надо питать свою внутреннюю сущность?
— Ну, еще бы! Еще я слышала о высоком кровяном давлении, повышенном уровне холестерина и…
— Сейчас слишком ранний час, чтобы обсуждать такие зловещие темы! — взмолился он.
— И спорить тоже, — добавила Джослин, так как у нас нет пончиков. Тебе придется довольствоваться овсянкой.
Она поставила перед ним миску с горячей кашей.
Лукас добавил в нее молока и с чувством удовлетворения принялся за еду. У него получилось! Она не поняла, что к нему вернулась память. Теперь ему надо только продолжать в том же духе и заставить ее раскрыть карты. Но как сделать это? — размышлял он, рассеянно опустошая тарелку.
— Не печалься! — обратилась к нему Джослин. — Если тебе так хочется пончиков, купим их, когда поедем в город.
— Заедем в булочную, — согласился Лукас. При этих словах Джослин внезапно ощутила беспокойство.
— Какую булочную? Ты что-то вспомнил?
Лукас обругал себя за опрометчивость. Ему придется труднее, чем он думал.
— Нет, — солгал он. — Когда ты была в аптеке, официантка в ресторане сказала, что они получают пирожки из булочной. — И тогда же ты сделала телефонный звонок, о котором я не должен был знать, — вспомнил он.
— Вот оно что! — Джослин вздохнула с облегчением. — Итак, чем же мы сегодня займемся? — спросила она, когда они покончили с завтраком.
— Мы поедем в город, найдем место, где продают электронику, и купим проигрыватель для компакт-дисков, телевизор и еще что-нибудь, что нам понравится. Что тебе хочется?
Лукас внимательно наблюдал за ней, ожидая, что она воспользуется его предложением. Он удивился ее равнодушию.
— Может быть, нам лучше взять все эти вещи напрокат? — спросила она. — Потому что иначе расходы будут большие. К тому же, если бы ты хотел, у тебя уже был бы проигрыватель и все прочее.
— У нас какие-то финансовые проблемы, которые ты пытаешься скрыть от меня? — с любопытством спросил Лукас.
— Я говорила тебе, что ты можешь позволить себе любые покупки, но это не означает, что ты одобришь большие траты, когда к тебе вернется память.
— Я могу себе позволить? Так как я не помню наше бракосочетание, скажи мне, подвергся ли этот пункт изменению? — Лукас не смог удержаться, чтобы не надавить на Джослин. — Что-то вроде «всеми земными сокровищами тебя я наделяю»? — привел он цитату из брачной церемонии, на которой ему довелось недавно присутствовать.
Джослин нахмурилась.
— Откуда ты знаешь это?
— О, я знаю много разных вещей! Мне трудно вспомнить лишь то, что касается меня.
— Возможно, эти слова произнес мировой судья, который поженил нас, но я слишком нервничала и не запомнила их.
— Возможно, — согласился Лукас. — Вряд ли мировой судья может сказать что-нибудь оригинальное во время бракосочетания. Может быть, нам следует прямо сейчас повторить эту брачную церемонию, чтобы я наконец запомнил ее?
