Приняв решение, Мэл залез под одеяло и вскоре погрузился в сон.
На следующее утро преподобный Дэмпси, в штанах из оленьей кожи и распахнутой на груди сорочке, торопливо пригладил волосы и распахнул дверь. На пороге стоял пожилой встревоженный джентльмен.
– Лэнгтон? – удивился пастор. – Что стряслось? Сейчас только половина шестого... Неужели что-то с миссис Лэнгтон? Или девочками?
– Нет-нет, мистер Дэмпси, с женой и дочками все в порядке. Я приехал на старом Родди, гнал как черт...
– Да, вижу... Что ж, входите, Харви, расскажите, что привело вас ко мне в такой час. Наверняка что-то важное.
– Так оно и есть! – Явившийся без приглашения Лэнгтон последовал за хозяином в гостиную и устало опустился в кресло перед холодным камином.
Пастор уселся в соседнее кресло.
– Можно я обуюсь? Полы еще холодные. – Он нагнулся и выудил из-под кресла пару поношенных сапог.
– Позвольте, я помогу. – Лэнгтон стал подниматься с кресла.
– Не стоит, Харви. Я начал обуваться сам, когда мне было четыре года, и, слава Господу, до сих пор справляюсь самостоятельно. Лучше расскажите, что привело вас ко мне в такую рань.
– Вы должны сейчас же ехать в Блэккасл, мистер Дэмпси.
– Что-то с герцогом? – Пастор торопливо принялся натягивать второй сапог. – Или с Ханной? Только не Ханна! Или кто-то из конюхов расшибся? Ну не молчите же, Лэнгтон! И вообще, если что-то случилось в замке, как вы могли узнать об этом первым? Ведь мой дом намного ближе... Кроме того, я все же отчим герцога, и он мог бы послать за мной...
– Нет, я получил новости не из замка, а из «Хромого пса».
– Из паба? Лэнгтон, да что с вами? Неужели вы разбудили меня в такую рань, чтобы пересказать какие-нибудь сплетни?
– Это не сплетни, мистер Дэмпси, это правда. Мой зять Джайлс рассказал мне. И с ним был Ангстер, дровосек. Они его видели собственными глазами, когда он вчера вечером сошел с дилижанса. А потом он так и сказал хозяину гостиницы, и Джайлс слышал, потому как стоял близко, вот как я к вам сейчас...
– Кто сошел с дилижанса? И что сказал? – Пастор заметно успокоился. Местные жители непрерывно сочиняли какие-то небылицы о своем герцоге, и он давно привык относиться к этим историям скептически. Иногда они даже забавляли его.
– Этот человек приехал вчера вечерним дилижансом. Высокий такой, худой, одет во все черное, как священник, – начал Лэнгтон, подумав, что сам мистер Дэмпси обычно носит синюю куртку и кожаные штаны, ежели не читает проповедь, конечно... – Он пошел прямиком в гостиницу и повел за собой Джайлса, тот сначала удивился, но потом решил, что джентльмен приехал ради аукциона, как и все остальные, а среди лошадников каких только чудаков не бывает. Но этот приезжий зашел к «Хромому псу», и оказалось, что торги его нисколько не интересуют.
– Зачем же он приехал?
– Да вот чтобы отдать его в собственные руки нашего герцога. Так и сказал Джайлсу: завтра утром, говорит, первым делом поеду в Блэккасл и отдам его герцогу.
– Что?
– Что – что?
– Что привез этот человек и что собирается отдать герцогу? – терпеливо повторил Дэмпси.
– Да ребенка же. Я разве не сказал?
– Ребенка? Что вы такое говорите, Лэнгтон?
– Говорю, что какой-то тип приехал вчера вечером на дилижансе и привез с собой ребенка. И сегодня утром собирается отвезти его в замок и отдать герцогу! Вот!
– Но чей же это ребенок, Харви?
– Этого я вам сказать не могу, мистер Дэмпси, потому как откуда мне знать? Но Джайлс говорил, что у малыша темные глаза и темные кудри, как у нашего герцога, и джентльмен, который его привез, уверен, что самое его место – в Блэккасле.
Дэмпси уставился на Лэнгтона так, словно тот приехал возвестить начало Армагеддона.
Пастор гнал коня до Блэккасла, словно за ним гнались все дикие псы с Литтл-Минд. Он спешился у самого крыльца и бросился вверх по крутым многочисленным ступеням. В другое время мистер Дэмпси вспомнил бы о своем возрасте и солидном духовном сане, но сейчас он ни о чем не мог думать. Достигнув наконец огромных двустворчатых дверей, он принялся колотить в них и стучал до тех пор, пока створки не распахнулись и в темном проеме не возникла заспанная физиономия Гарольда Белоуза.
При виде священника, который ломится в замок в столь ранний час, на лице лакея отразилось безмерное удивление. Но Дэмпси быстро сказал:
– Я должен немедленно поговорить с герцогом, Белоуз.
И слуга, мгновенно приняв подобающе невозмутимый вид, кивнул:
– Конечно, мистер Дэмпси. Проходите. Его милость еще не встали. Я скажу мистеру Нордсторму, что вы желаете увидеть его сразу же, как только его милость проснется. Будьте добры подождать в утренней гостиной.
– Бериник еще спит?
– Да, сэр. Осмелюсь заметить, это неудивительно: сейчас только четверть седьмого.
– Конечно-конечно, я и забыл... Но я не стану дожидаться в гостиной, Белоуз. И не трудитесь беспокоить камердинера герцога. Я пройду в спальню и сам разбужу Бериника.
– Вы собираетесь будить его милость? – Лакей с тревогой уставился на пастора.
– Конечно. Покажите мне, где его спальня.
– Но... но мистер Дэмпси...
– Я понимаю, что он вряд ли проснется в добром расположении духа... – заверил растерянного слугу его преподобие, – но мне нужно поговорить с ним и непременно с глазу на глаз. Так будет лучше для всех.
Гарольд Белоуз находился в услужении в Блэккасле уже более тридцати лет и прошел путь от мальчика на побегушках до старшего лакея. Он служил еще отцу нынешнего герцога. И ведь это именно он, Белоуз, познакомил преподобного Дэмпси и вдовствующую герцогиню, когда пастор забрел на земли замка в поисках своего старого охотничьего пса. В этих стенах чего только не случалось, даже убийства. Он разоблачал одни заговоры и плел другие. Но сердце Белоуза всегда принадлежало Торнам из Блэккасла, и не было слуги вернее его. И вот теперь он вел мистера Дэмпси по бесконечным коридорам, и шаги его все замедлялись и замедлялись, и, наконец, не выдержав, он позволил себе спросить:
– Он не натворил ничего... неподобающего, наш герцог?
– Не знаю, Гарольд, – честно ответил пастор. – Я ведь могу и ошибаться в своих подозрениях.
Белоуз собрался с духом и задал следующий вопрос:
– Надеюсь, мистер Дэмпси, вы не попытаетесь застрелить его.
– Да Бог с вами, Гарольд! Я ведь священник, божий человек.
– Помнится, вы не сильно беспокоились об этом, когда собирались застрелить мистера Херли...
– Я все равно бы не попал, Гарольд. Так и не научился толком обращаться с оружием. Правда, кулак у меня по-прежнему тяжелый... Кроме того, с тех пор прошло добрых десять лет. Я стал старше и теперь сначала думаю, а потом делаю, а не наоборот. И вообще – я же отчим герцога! С чего вы взяли, что я могу причинить ему вред?
