— А если он и их переправил в Стамбул?
— Давай сначала узнаем, где они, а потом будем думать, что дальше…
— Тогда вот что: завтра мы будем на месте. Остановимся в одном закуточке — ты будешь сидеть тихо, как мышка, а я схожу на разведку.
Он бережно укрыл её и нежно, без страсти, поцеловал.
— Я подожду. Столько, сколько нужно…
Утром Ольга проснулась оттого, что к привычному уже шуму волн стал примешиваться посторонний шорох, как если бы кто-то за бортом ломал стебли сухой травы. Она выглянула из-под парусины и увидела сосредоточенное лицо Флинта, а чуть пониже бортов целое море… зеленого, вперемешку с сухим, камыша! Парус был спущен, а моряк двигал лодку шестом.
— Мы приплыли? — потянулась к нему Ольга. — Это уже земля?
— Не совсем, — улыбнулся он. — Разве что под лодкой. Но до земли уже рукой подать…
Наконец фелюга во что-то ткнулась и остановилась.
— Вот теперь — земля! — Флинт повел перед собой рукой. — И потому первым делом надо узнать, не вражеский ли это берег? Не скучай! — Он спустил вниз небольшой трап и поцеловал её. — Не бойся, тебя здесь никто не найдет. Я постараюсь управиться побыстрее.
— А мне можно спуститься вниз? На земле постоять, — жалобно попросила Ольга.
Флинт рассмеялся.
— Постоять — постой, но по сторонам поглядывай… И пистолетик все-таки в руке держи, а не на ноге!
Ольга покраснела, а почувствовав это, смутилась ещё больше: когда она отвыкнет от своей глупой привычки!
Впрочем, Флинт был совсем другого мнения. Румянец так красиво подчеркивал искристую зелень её глаз! Он с сожалением отвел от неё взгляд и уже снизу, из камышей, приглушенным голосом предупредил:
— Будь осторожна! — потом со смешком добавил: — Жизнь в гареме не так романтична, как ты думаешь.
Свое возмущение высказать было уже некому, и Ольга не торопясь огляделась вокруг. Было настоящее летнее утро. Легкий ветерок шевелил камыш, будто кто-то невесомый прогуливался по его верхушкам. Впрочем, никаких романтических эмоций у Ольги это колыхание не вызвало — ей было тревожно и одиноко. Стоять на земле расхотелось. Теперь уже фелюга казалась ей если не крепостью, то домом, за стенами которого можно спрятаться. На всякий случай она втащила трап на борт, а браунинг взяла в руку. Потом, посмеявшись над своими страхами, решила заняться своим туалетом.
Прежде всего, надо было наконец решить, что делать с длинными волосами? Ухаживать за ними в дороге, где о ванной приходилось только мечтать, становилось все труднее и труднее. В ящике с инструментами Флинта она нашла большие ножницы, наточенные достаточно остро. Ими моряк легко резал даже толстую парусину. Ольга взялась за них поудобнее, перекрестилась на восток, за неимением иконы, и одним движением — чтобы не передумать отчекрыжила свои прекрасные вьющиеся волосы под самый корень. Господи! Она взглянула в маленькое кругленькое зеркальце и чуть не заплакала: мальчишка, да и только.
Впрочем, в любом деле можно было найти свои преимущества: теперь ей понадобится совсем немного пресной воды и французского мыла, кусок которого так истончал с того времени, как она покинула крейсер.
Ольга тщательно вымыла волосы холодной водой. Потом ведром вытащила морскую воду, которая оказалась намного теплее и преснее, чем черноморская. Разделась и с удовольствием, не спеша, искупалась. Ощущение удивительной легкости и здоровья пришло к ней: каждая клеточка тела пела и радовалась жизни. Она позволила себе даже немного понежиться под лучами теплого летнего солнца и переоделась в столь дорогое серое платьице. Голове было легко, шею приятно холодил ветерок и — ещё одно преимущество — волосы были почти сухими! Ольга уже привычно простирнула свое бельишко и тельняшку Флинта, которую он небрежно бросил на корме. Она даже украдкой понюхала тельняшку: Сашей пахнет!
С чувством некоторой приятной усталости после домашних забот Ольга прилегла на свое деревянное ложе и задремала.
Во сне она шла по дремучему темному лесу. Где-то вверху, за густым темным шатром ветвей, угадывалось солнце, но здесь было сыро, пахло прелыми листьями и грибами. Тропинка была узенькой и почти скрывалась в траве. Куда она шла, княжна не знала, но во сне чувствовала, что ей непременно нужно туда попасть.
Тропинка привела её к домику на краю болота. Он открылся глазам как-то вдруг: блеснул солнечный свет, и мрак сырого леса остался позади. Домик не был какой-то избушкой на курьих ножках, а выглядел как веселый легкий теремок, будто страшная сказка именно здесь обретала свой счастливый конец.
На невысокое резное крылечко вышла стройная красавица, одетая по старинной моде в платье на кринолине.
— Раз пришла, заходи, — сказала она остановившейся в нерешительности Ольге. — Сказывай, что за нужда привела тебя ко мне?
— Узнать хочу: тот мой избранник или не тот?
— А зачем тебе?
— Чтобы больше не ошибиться.
Красавица звонко расхохоталась.
— Хочешь, значит, жить без ошибок?.. Разве ты — святая?
— Нет, я — обычная женщина.
— Обычная женщина, дорогая внученька, свое сердце спрашивает, а не к гадалке идет.
— Но вы же все знаете!
— Знаю… А ты, выходит, судьбу обмануть хочешь? Увы, простым смертным это не дано… Я сама, слышала, ошибалась, но тем и прекрасна жизнь чувственная, что отличается она от холодного знания…
— Эй, на судне, спустить трап капитану! — разбудил её голос Флинта. — Спишь на вахте, разгильдяй!
Ольга поспешно спустила трап. Флинт легко взбежал по нему, сбросил в лодку большой мешок и спрыгнул следом. И замер.
— Тебе не нравится? — дрогнувшим голосом спросила Ольга.
— "Во всех ты, душенька, нарядах хороша!" — успокоил её Флинт, но не сдержал вздоха: — А волосы все-таки жалко!
Она стояла перед ним такая юная, со стрижеными волосами выглядевшая не больше, чем на шестнадцать лет, — у него даже сердце затрепетало от нежности и любви. Он подошел, обнял её за плечи, и она откликнулась на его порыв, подставив губы для поцелуя.
— Оленька!
Он погрустнел.
— Удивительное совпадение: мою маму тоже звали Ольгой. А папа называл Лелькой… Они очень любили друг друга. Наверное, поэтому я всегда тосковал по чувству высокому, чистому, но ни до Агнии, ни после неё я не встречал женщины, которую мог бы полюбить и которой мог отдать свое пылающее сердце. К сожалению, прекрасные женщины любили отважных, честных героев только в книгах… Вот я и почитывал сказочки, как маленький мальчик!.. А сказка, оказывается, рядом была. Так бы и прошел мимо, если бы судьба не взяла за шиворот и не ткнула носом: "Смотри!"
Он опять поцеловал её, но тут же легонько отодвинул от себя.
— Не время расслабляться, моя дорогая!.. Жизнь торопит, требует принимать решение и потому вначале я вынужден спросить тебя: готова ли ты доверить мне свою честь, жизнь, идти за мной, куда бы я ни пошел, быть моим другом, соратником, женой в горе и радости?
